Сибирские огни, 1965, №7

обработкой почвы, вдруг рванул руль «Москвича» в сторону, и мы пронеслись сотнк> метров По пахоте, а машина даже не сбавила скорости. — Асфальт! — с гордостью сказал директор (не знаю, что он говорит сейчас, пос­ ле того как большую часть земель в совхозе занесло песком). Вся экономика в «Кулундинском» была поставлена в зависимость от полеводства. Справедливости ради надобно сказать, что Емельяненко и не хотел заниматься живот­ новодством — видимо, понимал, насколько ненадежна кормовая база. Но его заставили завести свиней, крупный рогатый скот, птицу. А урожай приличный за это пятилетие был единственный раз — в 1958 году. В остальные годы, собирая 5—8 центнеров пше­ ницы с гектара, Емельяненко сдавал зерно государству, а для ферм оставался один ку- курузный силос. Сколько раз в «Кулундинском» вырезали и вновь восстанавливали по­ головье свиней, сколько погубили телят, не берусь назвать точную цифру, но достовер­ но известно, что совхоз брал каждый год миллионные дотации для заполнения прорвы убытков. Из окна своего кабинета Емельян Иванович видел дома центральной усадьбы со­ седнего совхоза «Победа». При желании он мог бы спросить у молодого директора Дмитрия Прохоровича Щербакова, как тому удается вести хозяйство прибыльно, на уровне самых рентабельных совхозов в крае. И он узнал бы, да я и не сомневаюсь, что и знал: Щербаков не только располагал пастбищами, но и сеял немало трав и фу­ ражных кулйтур, вместо свиней он держал овец, которые пасутся по жнивью всю осень и почти всю малоснежную здесь зиму, отсюда и молоко и тонкое руно — одним словом, доход. Впрочем, Щербаков, как и мой знакомый Николай Тимофеевич Адаменко, в меру сил своих всегда старался идти путем разумного хозяйничанья на земле и не гнался за преходящей модой. Я отрываюсь от своих записей и прислушиваюсь к тому, о чем говорят Адаменко с Бендером. — Сильны мы стали, председатель, со своей техникой: можем землю украсить, а можем казнить,— Иван Иванович, подперев голову рукой, задумчиво смотрит в окно.— Все зависит от того, как распорядиться этой силой. Самое опасное, что некоторые хо­ зяева разучились думать и решать без подсказки. Прошлый год, слушай, был я в одном колхозе, ездил по бригадам. Вижу, поле сплошь заросло овсюгом. Говорю агроному: «Скоси на сено, пока он не обсеменился, а то потом и в три года не выведешь заразу». ' — Не могу,— отвечает,— пшеница здесь посеяна. — Так ведь не видно ее! Да я и сам понимаю, что надо бы скосить, только в случае чего я на вас со­ шлюсь, ладно? Н у> я ему сказал, ссылайся, мол, шут с тобой. А недели через две попадаю в со­ седнее хозяйство. Там тоже были заовсюженные поля, но сорняк уже созрел, выбросил семя. И тамошний председатель ко мне с обидой: «Соседям-то разрешили скосить, а нас никто не надоумил». А сам закончил институт и бородой к земле прирос. Э, да что там! — машет рукой Иван Иванович.— Я вам про дружка своего скажу. Вместе мы учились когда-то, а работать пришлось в разных местах. Только через пятнадцать лет встретились в Кулунде, когда меня сюда направили. Обрадовался я однокашнику, прямо вцепился в него: поделись, мол, своими наблюдениями, ты же старый степной волк, а я местных условий совсем не знаю. Посмотрел он на меня как на чудака. — Ничего я не записывал, никаких открытий не сделал и тебе не советую голову ломать. Выполняй, что прикажут, сто лет проживешь... — Я вот что думаю, председатель,— заканчивает Бендер,— сейчас надо перевоспи­ тывать таких людей, и хорошо, если этим займутся партийные организации, райком. Улучив минуту, я задаю, наконец, Ивану Ивановичу вопрос, из-за которого при­ ехал в Ключи: как с орошением? Я уже знал о совещании по проблемам обводнения Кулунды, в котором наряду с учеными принимали участие представители земледельцев Новосибирской области. Алтайского края и Павлодарской области Казахской республи­ ки. Совещание состоялось в Новосибирске в конце прошлого года.