Сибирские огни, 1965, №7

в результате идейного обнищания той части литературной молодежи, которая живет в условиях искусственной изоляции от марк­ систско-ленинского мировоззрения. «Духов­ ный вакуум» заполняется также экзистен­ циализмом и другими модными течениями идеалистической философии буржуазной Европы. В с т р а х е п е р е д ж и з н ь ю В маленьком отрывке Франсуазы Сагач, как в фокусе, сходятся мно 1 ие сомнения и размышления авторов антологии. Отчаяние и смерть, о которых так эмоционально гово­ рит Алан,/ наряду с сексом стоят в центре внимания значительной части рассказов. «Зеленый пилигрим» датчанина Финна Гердеса представляет собой лаконичный диалог молодого художника и его подруги. Богатый подтекст, скрытая в «подводной» части рассказа экспрессия, напоминают Хе­ мингуэя и его «принцип айсберга». Но в от­ личие от замечательного американского пи­ сателя Финн Гердес не верит в творческие силы и возможности человека. Он, если можно так сказать, талантливо жалуется и стонет, как безнадежно больной. Реплики героя рассказа проникнуты от­ чаянием и пессимизмом. Чувство, господ­ ствующее в его душе, писатель именует «не­ врозом страха современного человека». Словно черная бездна, зияют в сознании молодого художника пережитые разочаро­ вания. Разрушенные обещания, меркан­ тильная лихорадка, повергнутые в прах че­ стность' и справедливость, лицемерие, а на­ до всем — ужасный «атомный гриб» — вот что характеризует современное человечество по мнению героя датского писателя. Безу­ тешен вывод рассказа, в мире, где каждую минуту может взорваться атомная бомба, нет ни счастья, ни радости. Автор как бы запер своих героев в «ком­ нате страха» и далеко забросил ключ. И этих молодых людей искренне жаль. Одна­ ко в хоре г о л о с о р , на все лады воспевающих отчаяние и смерть, встречаются и такие, ко­ торые ничего, кроме отвращения и брезгли­ вости, не вызывают. Вот перед нами рассказ швейцарца Иорга Штейнера, который носит претенциозный и трудно переводимый заголовок «Выстучать знак на стене». Здесь подробно описывает­ ся умирание человека от.тяжелой болезни. Самый большой эффект молодой автор, как видно, рассчитывает извлечь из следующей сцены. Больной, которому сегодня вместе с передачей доставили статью о раковых опу­ холях, с охами и вздохами доташился до передвижного1 клозета (Пусть простит, ме­ ня читатель за такие, подробности, в расска­ зе их значительно больше). Почувствовав минутное облегчение, он самодовольно по­ думал: «И мне они носят статьи о раке. Смешно. Да я переживу еще своего сына!» (Дескать, оптимизм — постоянное заблуж ­ дение человека). Но тут больной обернулся назад и, увидев потоки собственной крови, внезапно осознал всю безнадежность своего положения. Право же, невозможно представить, что­ бы психически здоровый человек мог полу­ чать эстетическое наслаждение от подобных рассказов или испытывать к ним интерес. Известный западно!ерманский писатель и литературовед Иоахим Маасе в своем пре­ дисловии к антологии утверждает: «Нет темперамента рассказчика и нет темы рас­ сказа, которые заслуживали бы принципи­ ального предпочтения перед другими; лишь оригинальность, истинность и динамичность играют роль». Маасе,' как и многие другие буржуазные литераторы, намеренно остав­ ляя в стороне вопрос о цели рассказа и его воспитательном значении, объективно защи­ щает маразм и аморальность литературы. В противовес гелертерскому утверждению Маасса хочется привести цитату из автоби­ ографии выдающегося немецкого писателя- реалиста Лиона Фейхтвангера: «Никакое индивидуальное видение мира, даже если оно с формально-артистической стороны и совершенно, не может быть конечной целью искусства». * « * Европейцы, родившиеся в тридцатых го­ дах нашего века, наделены особой судьбой. Они вступили на порог жизни в грозные го­ ды, когда решался вопрос — быть или не быть европейской культуре. Вместе с азбу- ■кой и таблицей умножения им довелось по­ знать науку голода и разрухи, трагедию утрат и горечь рухнувших иллюзий. Их от­ цы были солдатами, матери — вдовами. Зрелость начиналась для нгга в то время, когда над нашим многострадальным конти­ нентом еще сселился дым и веял пепел. Для развития литературы этого поколе­ ния решающее значение имели победа над фашизмом, возникновение могучего лагеря социализма и развернувшаяся борьба наро­ дов за мир. К сожалению, эти важнейшие исторические факторы почти, не отражены в разобранной антологии, что значительно ее обедняет. В «Молодой Европе» шестьдесят четыре рассказа. Они не объединены одной темой и единым авторским мироощущением. И все же, если не принимать во внимание отдель­ ных литературных уродств, можно просле­ дить некоторую общность, свойственную этому много'языксму отряду молодых писа­ телей. Стремясь изобразить окружающий мир, они порой достигают значительных успехов. Горя желанием постичь его закономерности и объяснить их читателю, они нередко тёр- пят жестокое поражение. Что ж, это понятно. Воппос («почему») всегда решается труднее, ибо факт («что») не вызывает сомнения. Но путь сомнений может привести и не только к заблуждени­ ям. Хотелось бы надеяться на это.