Сибирские огни, 1965, №7

свалится. Упокойник-то сердится- одиннадцатый год меня мает. В ве­ черню пору свистит, вроде точит коней. А в свои именины ужинать со мной садится. Весь в белом. Перекрещусь, он сгинет... — А кожа? Оказалась у него? — В мешок запрятал... ' После-то сапоги вышли ноские: годов, однако, семь по праздникам надевал. А Катерина в ботинках к обедне... — Если бы улики были, вас бы следовало,— голос Владимира Ильича звучал сурово и возмущенно,— на каторгу. Человека убили! — Так он же украл. А я ненароком. . Черенком плетки по темечку... — Довольно вам! Ложитесь. И больше — ни слова. Было слышно, как Зырянов перекрестился, вздохнул, шепотом ска­ зал «аминь» и повалился на постель. Владимир Ильич лежал с открытыми глазами. Ему вспомнилась первая встреча, железные вилы, кинутые Зыряновым остриями рожков в соседских коров. За свою соломинку он готов горло перервать. Вспом­ нились линные утки, которых тот ловил сетями и засаливал в кадки. Вспомнилось, как порывался Зырянов повесить хворого щенка. Дескать, с теплого-то шкурку снимать легче. Уже тогда было ясно — жестокое у него сердце, жадное. Но только сейчас он раскрылся до конца. Вот она, линия огня и схватки в деревне! Никакой пощады! Или они — нас, или мы — их. Безусловно, мы! Рабочие вместе с Поликарпа­ ми и Сосипатычами. Вместе! Ни о какой охоте с Зыряновым теперь и речи быть не может. И квартиру надо искать другую. С тихим шелестом сыпался дождь на крышу земляного балагана. С присвистом в носу похрапывал Зырянов. Мальчуган, разметавшись, скинул с себя дерюжку. Владимир Ильич ощупал его и снова укутал потеплее. На рассвете дождик прекратился. Ульянов тихо выбрался из- бал а ­ гана, взял ружье и пошел в лес. Поднялось над горами жаркое солнце, обсушило и обогрело землю. Он лег под сосну, на густую мягкую прошлогоднюю траву и заснул. Проснулся в полдень, чувствуя, что отдохнул и успокоился. У ле с ­ ного ручейка развел костер, вскипятил чай. И опять долго думал о деревне, о богатых мужиках, о ихработни­ ках, о будущей схватке. Возвращаться домой без добычи не хотелось. Варламовна сказала, что уток можно положить в погреб на сне 1 и там им целую неделю ни­ чего не сделается. Пусть в любой час приезжают его долгожданные дичинка будет, как свеженькая. И Владимир Ильич, вогнав патрон в ствол берданы, направился к знакомому озеру. 7 На улицах и в переулках Шушенского мычали коровы. Женщины, распахнув ворота, впускали скот во дворы. ^ Мокрые от пота лошади устало тянули запыленный ходок. На его задке была привязана целая горка чемоданов, корзин и СЕертков. В пле­ теном кузове сидели две горожанки в шляпках. Если бы не разница в годах, их можно было бы принять за сестер. Ямщик спрашивал дом Зырянова. — Ой, однако, невеста! Говорят, «политик» ждет. — Ясно дело, мать с дочкой! — говорили бабы, провожая глазами приезжих.