Сибирские огни, 1965, №7

Спать легли на продольные лежанки. В середине уже посапывал маленьким, похожим на пуговку, носом парнишка-бороноволок. Прикрыв дерюжкой его сухонькие плечики, Владимир Ильич поду­ мал: «Хорошо, если бы к утру дождь не перестал,— отоспался бы маль­ чонка за всю неделю. А будет вёдро — хозяин разбудит его на рассвете». От стенок пахло землей, от залитого дождем костра — мокрой зо ­ лой. Где-то за спиной пищали мыши. На озере, что начиналось в не­ скольких шагах от балагана, плескались утки. — Владимир Ильич,— вдруг как-то нерешительно заговорил Зыря­ нов,— ежли утром дожжик — на зорьке сходим? Я вспугну утчонок, а уж ты... — Пожалуй, не пойдем. Лучше порознь... Долго лежали молча. По вздохам было ясно, что Зырянов не спит, и Владимир Ильич, приподнявшись на локте, кинул нежданный вопрос: — В каком году был убит Денисей? — А?! — Апполона Долмантьевича будто подкинуло с земли; сидя на низкой лежанке, он с трудом перевел дух и в замешательстве пере­ спросил:— Дени... Денисея-то?.. Д а уж я... уж запамятовал. — Не.говорите неправду. Сегодня он именинник, и вы креститесь, чтобы покойник вам не мерещился. — А ты... как знаешь? Мать родная — и та... — Если бы она знала, какой у нее сын!.. — Отцу Ивану не каялся... Оттого, однако, упокойник по ночам... В свои именины... Не надо бы мне горох-то сеять. Может, пособил бы осподь забыть... ...Тот страшный день, вернее вечер, был кануном Покрова. Денисей, одинокий, пришлый, немолодой мужик, проработав весну, лето и осень, потребовал расчета. Зырянов выложил деньги, удержав сколько-то руб­ лей за жеребенка, который во время пахоты попал ногой под сошник и потом, безнадежно искалеченный, был прирезан на мясо Пестре, не ны­ нешнему, а прежнему кобелю. Работник покричал, поругался, но под конец, махнув рукой, ушел. По всем догадкам, направился в дальнюю деревню, где жили ка- киё-то его знакомцы. . • У Зырянова в сенях лежала кожа того самого жеребенка, только что привезенная от кожевника. Из неё могли бы выкроиться добротные голенища для праздничных сапог да еще осталось бы Катерине на бо­ тинки. Она и заметила, возвращаясь с подойником, что кожа исчезла. / ' Матери не было дома — ушла в церковь. Вдвоем оглядели-обшарили все углы — не нашли. Зырянов вскочил на коня и помчался вдогонку. В руках у него была плеть с тяжелым лиственничным черенком, будто отлитым из свинца. г - ...Догнал я его в той низинке,— рассказывал Аполлон Долманть- евич, отпыхиваясь и обеими руками растирая грудь,— Он с дороги-то — в сторону. Как заяц. А от коня-то далеко не убежишь. Я с размаху стукнул его черенком по темечку, а он... повалился навроде мешка с отрубями. На земле д аж е не дрыгнулся. — И не было ни следствия, ни суда? ‘ — Бог миловал. Покров все покрыл,— ночью-то глубокой снег выпал. И не растаял. А зимой упокойника волки погрызли, сороки всего издолбили. Кто опознает? По весне староста отрядил трех мужиков — похоронили без... без имечка. И аминь! — Матери надо было Сказать о таком... злодействе. — Спаси мя бог!.. Грех в могилу унесу. Тебе рассказал — ты чу­ жой: уедешь — никто знать не будет. А камень с мово сердца, может,