Сибирские огни, 1965, №7

порядка изб. В тишине громко раздавался стук стоптанных кирзовых сапог предсе­ дателя. Откуда-то запоздало подул ветерок, прошелестел по вершинам деревьев. Адамен­ ко вдруг приостановился, взял меня за рукав: — Чем пахнет, ну-ка? — И сам шумно втянул воздух. — Медом,— не задумываясь выпалил я. Это несказанно развеселило председателя. •— Медом, значит? Ну что ж, и это правильно! Гречиха это, брат. Понял, гречиха! И пока шли из конца в конец улицы, пока умывались и ужинали в просторных сенях председательского дома, Николай Тимофеевич все рассуждал о преимуществах крупяных культур. В тридцатых-сороковых годах в Кулунде много сеяли и гречихи, и особенно про­ са. И одна их постигла судьба: когда на поля пришла новая техника, а последнюю лобогрейку отправили в утиль, крупяные начали мало-помалу исчезать. Прямым ком- байнированием их убирать нельзя. Гречиха все лето цветет, не сохнет на корню, а про­ со, убранное раздельно с прозеленью, очень скоро «сгорает» в ворохе. Несколько лет назад возрождена была двухфазная уборка, но к тому времени уже появился анекдот о том, что в ресторане легче заказать жареное ухо слона, чем гарнир к нему из гречки... Семеноводство крупяных оказалось запущенным, и попыток его на­ ладить не предпринималось. Зато из тридесятого государства привезли в Кулунду бобы, из предгорий — са­ харную свеклу. Возня вокруг «могучих» культур стоила немалых денег, труда, попорти­ ла кровь великому множеству людей. Сизифов труд на плантациях поглощал внима­ ние и руководителей и специалистов, о «своих» кулундинских культурах как-то все вдруг позабыли. Адаменко тоже сеял бобы... по районной разнарядке (один ученый муж выдвинул тогда лозунг: «За высокую обобляемость посевных площадей!»). Но уж «огорошить» себя николаевский председатель не дал. Горохом, тоже поднятым «на высоту», Ада­ менко засеял только четыре гектара. Лето в Михайловском районе выдалось благоприятным для нового фаворита. Иные хозяйства собрали с гектара по 10—15 центнеров гороха, продали его государ­ ству по 20 рублей за центнер, заработали кучу денег. Кое-кто над Адаменко даже по­ смеивался. А он вздыхал: — Ох, боюсь, заманят эти стручки кого-то в мышеловку. Кинутся мужики рас­ ширять посевные площади. А культура-то не наша, как и бобы. Влагу любит. Вот про­ с о — это живучее. Где бы только побольше семян достать. Гречиха — тоже наша, шестьсот гектаров посеяли в этом году. Центнеров по пять соберем, а доход, как от стопудового урожая пшеницы.— Он мысленно что-то подсчитывал.— Подсолнечник — вот еще старая кулундинская культура,— продолжал Николай Тимофеевич.— Дедами испытанная. Выгодная. Допустим, уродит, ну пусть по пять центнеров семян, это уж худо-бедно и то сто рублей с гектара. Центнеров шесть бодыльев и корзинок останет­ с я — овцы съедят за милую душу. Да два с половиной центнера жмыхов получим. Ес­ ли посеять, скажем, две тысячи гектаров подсолнечника, то мы сможем каждой корове выдавать в день по полтора килограмма жмыха — у меня уже подсчитано. И никакой белковой проблемы не будет, никаких бобов не надо. Эх, если бы не эти «периводы...»! — Что, что?.. Адаменко допил молоко и охотно пояснил: — Есть у нас один старик, так он, когда услышит про какую перестройку или но­ вую затею в сельском хозяйстве, говорит: «Это все периводы. Не от земли люди, кото­ рые на ней балуются». Николай Тимофеевич после ужина немедленно отправился спать: он наметил встать в шесть часов и еще до завтрака съездить в Иркутск — есть такой поселок чет­ вертой бригады колхоза. Я долго не мог уснуть. Перед закрытыми глазами плыли,'кружились поля, пере­ лески, дороги... Из головы не шли только что услышанные слова неведомого мне ста­ рого крестьянина, человека от земли, верно, проработавшего на ней всю жизнь. Вот