Сибирские огни, 1965, №6

Старшие подхватывали поводья и уводили коней «на высгойку», оттаскивали хомуты и седелки под сарай. Младшие просто ждали деда, подпрыгивая от нетерпения. Управившись с лошадьми, старик развя­ зал огромный куль и каждому дал по большому подсолнечнику: — Клюйте на здоровье! А сам опустился отдохнуть на предамбарье. Владимир Ильич подсел к нему и стал расспрашивать о житье- бытье. С тех пор, как он узнал о новом голоде в девятнадцати губерни­ ях, думы о крестьянстве не давали ему покоя. И о здешних крестьянах хотелось узнать все. Спросил о земельном наделе. Оказалось, что и в Теси так же, как в Шушенском, никаких наделов не существует: кто сколько сумел захватить, столько и распахивает. Ну вот он, Николай Дмитриевич Алексеев, засевает десятин по шестьдесят пять. Горох, лен, конопля, гречиха и прочая мелочь не в счет. Хлеб нынче у них уродился небогато, своего на продажу и полбарки не насыплешь. Так он уже на­ чал прикупать. Сейчас пшеница дешевая: по тринадцать копеек за пуд любой мужик привезет. А амбары-то у него, Алексеева, ладные. Про­ лежит хлебушко до весны, вздорожает раз в шесть. Вот тогда и можно плавить барку в Красноярск. «Еще один общинник! — усмехнулся в душе Владимир Ильич, сно­ ва вспомнив наивные разглагольствования народников о «самобытном» пути через общину к социализму.— Сродни Симону Ермолаеву. Только ума поменьше да полет пониже». Алексеев, не скрывая раздраженности, продолжал рассказывать: — Спокойно жили мы, а нынче вот удумала наша голытьба... Язви их в печенки! Каку-то карпе... каперацию заводить... И слово-то при­ думали— язык сломаешь. — Слово нетрудное... Так что же они, ваши кооператоры? — Я кругом смотрю; нигде никакой каперации нет. В Минусинске и то не слышно. А тут сколготились. Сбросимся, говорят, по пятерке и зачнем торговать. Я не супротив того... — Да? — переспросил Владимир Ильич, прищурив глаза, теперь полные холодного блеска.— Вы не против? Так в чем же дело? — А вот слушайте. Я бы и пятерки не пожалел, только бы торговали одним товаром. Лавочников-то надо бы укоротить. Уж больно дорого де­ рут за керосин, за соль да за ситец. — Ну, а вы,— напомнил Владимир Ильич,— хлеб весной... Хлеб на­ сущный!.. — Я, что ж?..— Алексеев сунул прядь бороды в рот, помуслил гу­ бами, потом, собравшись с мыслями, объяснил.— Я не сам. Базар вес­ ной иену скажет. — А на базаре кто верховодит? Справные мужики. — Вестимо, у кого денежки в кармане водятся. Вот я и не шибко верю, что эта, будь она неладная, каперация распыхается. А сумленье все же берет: не ровен час, развернется? Чем черт не шутит, когда бог спит! Слыхать, собираются хлебну барку ладить. — Зерно закупать? И вы боитесь, что вам подставят ножку? — Ну, меня не скоро собьешь. У меня ноги-то в землю вросли. Владимир Ильич спросил, много ли пайщиков в кооперативе и ко­ му первому пришла в голову мысль об его организации. Алексеев от­ ветил, косо и настороженно посматривая на собеседника: Ваши дружки подбили. Кто ж больше? Политики! И, неслыхан­ ное дело, отца Евдокима попутали: окромя пятерки, сотельну бумажку взаймы дал. Дескать, расторговывайтесь. И не боится, что прахом день­ ги пустят. Лавку освятить обешшается и барку... А о тем не подумают,