Сибирские огни, 1965, №6

Глубоко вздохнул и положил письмо в костерок. Достал второе. Мать писала из Швейцарии, с берега Тунского озе­ ра. Она и Маняша остановились в недорогом пансионе. Отдыхают, ку­ паются... И там вспомнились матери его друзья. Знает ли он, что Петр Кузьмич Запорожец безнадежно болен? В психиатрической... Когда пер­ вый раз услышал об этом, похолодело сердце. Да и сейчас... Ужасно. До боли жаль. Жаль. Петр мог бы стать крупным революционером. Пальцы разжались, и письмо упало в огонь... Были бы Надины письма, их бы он сохранил. Или запомнил бы до последнего слова. Но нет их. Не пишет Надя. Видимо, все еще не закон­ чено следствие. Она бы написала... А может, проклятые жандармы за­ читали? Нашли что-нибудь недозволенное, подозрительное и... «при­ общили к делу»? Анюта вернулась из-за границы — съездит в Питер. Она понимает. Передаст привет. В письме поделится новостями. А ее письмо придется вот так же — в костерок... Когда лепестки огня исчезли и последняя струйка дыма раствори­ лась в воздухе, Владимир Ильич растоптал обугленную бумагу и пепел засыпал песком. Потом он поднялся на Песчаную горку и повернулся лицом к Ени­ сею. Степь за рекой казалась черной, как обугленная бумага. Река, извиваясь среди кустов, поблескивала старым, подернутым чернотой, серебром. Слева — темно-зеленый бор, похожий — вдали — на озерную гладь, и на ней там и сям, как полуденные кувшинки, виднелись березки в золотистом осеннем наряде. А дальше — горы. В лучах ве­ чернего солнца, покрытые вечным снегом, они пылали, как костры. Владимир Ильич долго стоял на Песчаной горке, не отрывая глаз от Саянского хребта. Там каждую секунду менялись краски. Погасли костры, угли стали покрываться пеплом. Похолодело небо, сгущая синеву. С крутых снежных полей стекла вниз розоватость, и постепенно настывала белизна, как бы напоминая: приближается зима. Снега будут спускаться все ниже и ниже, пока не засыплют долину и степь за Енисеем. Реки, в отместку остывшему небу, что все лето смо­ трелось в их зеркала, прикроются ледяными панцирями. На Шушенке можно будет кататься на коньках... Жаль, не спросил у Нади, катается ли она? А в Тесь надо бы съездить. Немного развеяться, поговорить с дру­ зьями, отдохнуть от работы. Если исправник даст разрешение... Всё в его власти. Пришлось «по­ корнейше просить». Черт бы их всех побрал! На обратном пути можно будет на денек задержаться в городе. На­ до кое-чем запастись на зиму. Прежде всего бумагой, конвертами, мар­ ками. Потом — коньки. Есть ли они в минусинских магазинах? Большие мужские и чуть поменьше... Если нет, то придется выписать из Крас­ ноярка... Уже не видно дальнего леса, будто он погрузился в черную воду, лишь самые ближние сосны различаются в сумерках. Владимир Ильич быстро сбежал с горки; отводя ветки руками, вы­ брался из леса и без дороги пошел по ровному выгону в село. Изредка он, словно о кочки, спотыкался о густые пучки жесткой пикульки. Шел на тусклые огоньки в окнах деревенских изб. В доме Зырянова горела висячая лампа. Мерцающий свет падал на улицу. Но окна поочередно заслоняла угловатая черная фигура. Там, поджидая своего поднадзорного, прохаживался Заусаев.