Сибирские огни, 1965, №6

И Анне Ильиничне вспомнился их симбирский дом. Хорошей была пора юности, детства ее сестер и младших братьев. По утрам выбегали в сад, собирали яблоки, упавшие за ночь на землю: белый налив, апорт, черное дерево. Больше всего нравился кисловатый анис. Не только им, детям, но и маме с папой. В глухом углу стоял вигвам из хворостинок. Огненные лепестки ша­ франа заменяли костер. У Володи на голове — большой лопух, в руках— лук и стрелы: индеец только что вернулся с охоты, принес убитого зве­ ря — косматый корень. Рассказывал: «белые» накинули ему на шею ар­ кан — хотели взять в неволю, но ему удалось вырваться. В походе страш­ но проголодался. И Митя, тоже индеец, тайком принес ему из кухни ку­ сок черного хлеба, посыпанный солью... Лет пяти Володя выучился у матери читать. Первый раз на елке декламировал, ломая непокорный язык: Богачу дур-раку И с казной не спится,— Бедняк гол, как сокол, Поет, веселится. Буква «л» у него звенела серебром. Бегая вокруг яблонь, он кидал задорный клик: «Ги-иль!» В мае буйно цвела сирень, заливала город половодьем аромата. Да ­ же волжская вода, лиловая по вечерам, казалось, пахла сиренью. Все они, прильнув к кустам, искали «счастье» — редкостные цветки с пятью лепестками вместо четырех. Отыскав, спешили с веселым визгом прогло­ тить, чтобы не вырвал ветер да не обронили бы пальцы находку. Редкие цветки находили все, а счастьем судьба не баловала их: тюрьмы, ссылки, смерть - Правда, в гимназиях успехи сопутствовали всем Ульяновым, и в ту пору они были счастливы. В особенности — Саша: он умел всему отво­ дить свое время. Ученье называл работой, не тягостной, а увлекательной, как песня. Однажды посетовал: «Больше шестнадцати часов в сутки ра­ ботать не могу». Это было уже в Питере. И там не каждый из его дру- зей-студентов умел так. На отдых и развлечения у Саши оставалась лишь одна треть суток. Володя, когда подрос, тоже работал не меньше. Все они присматривались да прислушивались к Саше. Он умел по­ казать доброе и удержать от дурного. Даже в детские годы. Однажды отец, уходя куда-то с матерью, резко побранил ее, старшую дочь, за шалость. Как только захлопнулась дверь, она, вспылив, кинула вслед: «Гадкий папа!» Саше было каких-то одиннадцать лет. Не думала, что он сделает замечание. \ брат возмущенно упрекнул: «Как это можно говорить так, Аня?» Молодец Саша! Вовремя одернул да таким строгим голосом, что и сейчас его слова звучат в ушах. С тех пор и стала сдер­ живаться, взяла себе за правило никогда не употреблять грубых слов. Никаких, даже и безобидных на первый взгляд. Володя был самым живым и шаловливым. Но Саша всегда понимал его и ценил. Однажды спросила: «Тебе нравится наш Володя?» Саша ответил: «Да. Он очень способный. Очень. Но, к сожалению, мы с ним во многом не сходимся».— «Почему?» Саша пожал плечами: «Так». Види,- мо, думал, что еще рано рассказывать девушке, хотя и сестре. А Воло­ де в ту пору было всего лишь шестнадцать! Для нее Саша был ближе всех. В Питере ее беспокойная, тоскую­ щая, всегда во внутренних неладах душа как бы опиралась на его гар­ моничную и уверенную. Сашина уверенность во всем передавалась ей. В каникулы на родной Волге вместе прочли всего Писарева, и в тот год она отказалась брать уроки музыки, отказалась потому, что Пи