Сибирские огни, 1965, №6

ский народ в высшей степени приспособлен быть носителем идей социально-анархиче­ ских, т. е. грядущей абсолютной мировой свободы и т. д. Все, что делается сейчас плохого, все объясняется невежеством народа и гнетом войны; нужно удивляться, как еще мало де­ лается у нас злого и страшного. Теорети­ чески нужно было предположить, что к 7-му месяцу революции Россия представляла бы собой груду дымящихся, окровавленных развалин. А мы еще живем, бунты подав­ ляются почти без крови, армия защищает города, партия борется словами, а не топо­ ром, фонари предназначаются пока еще только для освещения и т. д. Как ты живешь? Наверно, стал уже сов ­ сем седой. Напиши о себе и о том, что у вас делается. Что Шура? Она, чай поди, стала уже дамой... Целую тебя и Шуру. А. Т. Малая Молчановка 8, кв. 19» (Письмо без даты, по-видимому, сентябрь 1917 года). Вскоре они оказались на разных бере­ гах... Среди семейных ролей, которые сами со ­ бой закрепились за отчимом, была и такая; он был «домашним критиком» обоих авто­ ров — и матери, и сына. И хотя на природ­ ный вкус Бострома нередко давила его ве­ ра в литературные нормы, зато разборы и замечания его всегда бывали быстры и о б ­ стоятельны. «Относительно критики очень рад, мне необходима такая детальная кри­ тика, напиши еще о б остальных стихах...» (А. Н. Толстой — А. А. Вострому, 6 февра­ ля 1906 года). «Милый папа, письмо и пье­ су получил, благодарю... в январе идут две моих повести и рассказ, их отделываю, прав­ лю корректуру и т. д. Непременно оттиски пришлю тебе...» (А. Н. Толстой — А. А. Во­ строму, письмо без даты, не раньше конца 1909 — не позже декабря 1910 гг.). Писа­ тель поддерживал давнюю традицию. С о­ хранились еще школьные сочинения А. Тол­ стого с правкой рукою А. А. Бострома, его вставками и пометками. Поправки вносил Востром и в некоторые ранние произведе­ ния А. Толстого1. 1 Интересно недавно обнаруженное письмо А, А. Бострома Александре Леонтьевне от 31 ок­ тября 1905 года, в котором приведено стихотво­ рение А. Толстого с уже внесенными Бостромом поправками в пяти строках. Одно из лучших в той революционной лирике, которой молодой Толстой откликнулся на события 1905 года, сти­ хотворение это до сих пор не было известно. Это — небольшая баллада без названия, в форме монолога: герой подает команды засевшим в до­ ме участникам восстания, и в его словах возни­ кает для нас картина боя. Живо, товарищи, двери заприте! В руки оружье! Живее берите! Все ли на месте? Какой недогадливый! Это — что? Даром здесь камни навалены? Стойте! Кричат нам царевы приспешники. Просят, чтоб сдались. Вот-то насмешники. Забаррикадировавшиеся участники восстания у А. Толстого — это, скорее, вчерашние крестья­ не не без черт уличной вольницы, чем кадровые пролетарии: ...Ну-ка, гостинца пошли кирпичами. Пусть-ка узнают, как меряться с нами. Но даже в пору их наибольшей бли­ зости, когда юноша Толстой во многом на­ ходился под влиянием А. А. Бострома, пол­ ными единомышленниками они не были. Ха­ рактерный пример: рукописная рецензия А. Толстого «П о поводу повести Андреева «В тумане» (ИМЛИ, инв. № 329) и неиз­ вестная до сих пор журнальная статья А. А. Бострома «Что говорит родительскому сердцу рассказ Андреева «В тумане». Реферат на эту тему, прочитанный Бост­ ромом 19 мая 1903 года, произвел в Сама­ ре сильное впечатление (см., напр., письмо А. А. Бострома — А. Л. Толстой, 20 мая 1903 года) Дальнейшая переписка указы­ вает существование печатного варианта ре­ ферата — статьи, которую и находим в де­ кабрьской книге журнала «Образование» за 1903 год. Толстой в рецензии разделяет основную мысль и многие доводы статьи Бострома, присланной в Петербург еще весной в ру­ кописи. Но проявляет гораздо большую ши­ роту и точность оценок. В очень благород­ ных, увлеченных, пересыпанных умными ци­ татами рассуждениях отчима всегда недо­ ставало одного — трезвости в понимании происходящего... Алексей Аполлонович не был бы сам собой, если бы в любые отношения, поми­ мо своей воли, не вносил забавный элемент. По мере того, как А. Толстой входил в си­ лу, а книги его завоевывали популярность, отчим все больше становился мнителен и обидчив. Новые рассказы и повести Толсто­ го он вдруг начал читать, как будто захо­ дил в комнату кривых зеркал: всюду видел себя, свои черточки. Роман «Хромой барин», прихрамываю­ щий после дуэльного ранения князь Крас­ нопольский? Уж не с него ли, Бострома, писал этого героя Толстой? Ведь и он всю Эх ты, Петруха, не дляча совался, Я говорил, вот за это нарвался. Вот еще двое... Да кровь-то уймите. Голову выше... рубашку порвите. Слышь! Обошли!.. Да приприте же двери! Сгинь пропадом они, подлые звери. В кучу стреляйте, не жалко народа. С нами Россия! Пред нами свобода!.. Последние слова героя, сраженного жандарм­ ской пулей: «Слава за нами! Умремте же, братья!..» «...Стихотворение без названия очень симпатично по замыслу,— писал А. А. Востром.— К сожалению, полно ярких отступлений от разме­ ра»... Стремлением устранить э тот ритмический «диссонанс» и была вызвана его правка. Письмо А. А. Бострома интересно еще и в другом отношении. Оно подтверждает вывод Ю. А. Крестинского, что разысканное им в ка­ занской либеральной газете «Волжский листок* от 6 декабря 1905 года стихотворение «Далекие», посвященное политическим ссыльным в Сибири, за подписью «А. Т.», принадлежит А. Толстому и, таким образом, «...впервые Толстой выступил в печати 6 декабря 1905 г. со стихотворением, на­ веянным революционными событиями» (Ю. А. Кре- стинский «А. Н. Толстой. Жизнь и творчество», 1960, стр. 43). Раскрывая подпись «А Т.» под газетным стихотворением, литературовед опирал­ ся лишь на косвенные данные В найденном те­ перь письме А. А. Бостром пишет прямо: «Спа­ сибо за присылку Лелиных стихотворений. Мне очень понравилось последнее— «Далекие», Чрез­ вычайно поэтично».