Сибирские огни, 1965, №6

В эту горячую пору директора в конторе, конечно, не застанешь. Потому я сразу зашагал от усадьбы в поле, надеясь кого-нибудь встретить. Не прошло и пяти минут, как навстречу «москвич». За рулем знакомый мне человек — главный агроном совхоза Андрей Михайлович Лавриненко. Андрею Михайловичу лет тридцать пять, но он недавно только окончил сельхоз­ институт на Украине. А приехав в Сибирь, столкнулся с многими затруднениями: здесь все делается не так, как учили его на Украине — и озимых нет, и сроки сева не те, и обработка иная. Тем более в Нижне-Иртышском, который перешел на мальцевскую агротехнику. И Андрей Михайлович откровенно признавался, что своим настоящим учи­ телем считает Хорошуна. Тот ввел агронома в курс агротехники, всячески поддерживал его авторитет, подчеркивая при каждом удобном случае, что агроном — законодатель полей, его распоряжения по агротехнике обязательны для всех. Андрей Михайлович остановил машину, поздоровался. — Вовремя приехали,— улыбнулся он,— завтра начинаем сев пшеницы. Я еле сдержался, чтобы не спросить: а всходы чьи? Но сдержался. Приучили. Бывало ведь и так: хозяйство сделает работу, но нико­ му ни слова, чтобы не попасть вразрез с «установками». Теперь, пожалуй, можно при­ дать гласности один факт: когда руководители области категорически запретили чи­ стые пары, Хорошун не сдался, вспахал несколько сотен гектаров, но в сводке показал, что эти земли будто бы засеяны однолетними травами. А что поделаешь? Не из личной корысти — это в совхозе все знали, и никто не выдал директора. Разговор с агрономом я начал издалека: сколько у них прибавилось земли после прирезки колхозных владений? И какая это земля? А потом уж справился и об особо интересовавшем — сколько засеяли в ранние сроки? Андрей Михайлович удивился. — Ничего пока не сеяли... Да и зачем? У нас же сроки сева давно определились, и вы их хорошо знаете. Да, я знал, что пшеницу они сеют только во второй половине мая. Но из головы не выходил разговор с ответственным товарищем в Омске. И я признался в этом Лав­ риненко. — Вон оно что! — рассмеялся тот.— Мы сейчас съездим на то поле. Наверное, ваш товарищ видел поле у большой дороги,— догадался он, и повел машину на «то поле». Теперь я уже знал, что колхозной земли прирезано порядочно: посевная площадь совхоза в этом году увеличивается чуть не в два раза. В прошлом году совхоз снял со своих полей более девятнадцати центнеров зерна с гектара, а присоединившийся кол­ хоз-сосед лишь около восьми... Значит, теперь неизбежно снижение среднего урожая по совхозу. Запущенную землю не так-то легко привести в чувство. — Это конечно,— согласился Лавриненко.— Несколько лет потребуется, чтобы вы­ равнять. Колхозная земля не видела севооборотов, сорняков там — многолетние зале­ жи. Да вы и сами сейчас убедитесь. Машина вырвалась из небольшого колочка, впереди показался Иртыш. Река ши­ роко разлилась по пойме и еще больше подчеркивала ощущение необъятности. Лавриненко остановил машину возле просторного поля, сплошь укрытого зеленым ковром. — Вот это поле, видимо, и узрело начальство,— весело сказал он, заглушая мотор. Мы перебрались через кювет, осмотрелись. Честно признаться, я и сам было подумал, что это хлебное поле: до того ровно покрыто оно зеленью. Но вблизи бросилась в глаза чрезмерная плотность растении, так хлеба не сеют. Это густо взошел овсюг... А главный агроном радуется: — Замечательно! Сорняки пошли дружно, значит, много их удастся уничтожить предпосевной культивацией. Чем больше уничтожим сорняков, тем выше урожай! Э то же ясно!