Сибирские огни, 1965, №6

ватер, углубить проходы через перекаты и шиверы, но с одним усло­ вием— позволить ему нанимать на работу ссыльных и поселенцев. Для Ванеева нашлось место чертежника, и ему положили жалованья сорок целковых в месяц! Он даже подписался на журнал «Новое слово». Вот какая роскошь! Время пошло несколько быстрее: с девяти до четырех Анатолий был занят на службе. По вечерам он прямо из конторы выходил на пристань. Енисей, обмелев, теперь плескался далеко внизу, глухо шуршал галькой. Полоска леса на той стороне стала пестрой; осень позолотила березы. Черная река несла сорванную ветрами желтую листву. Миновала пора комариной напасти. Но теперь из тайги тучами налетала мошка. Никакой накомар­ ник не спасал! И все же Ванеев сидел на берегу до тех пор, пока последний луч грустного солнца не отрывался от золоченых церковных крестов и не по­ гасал где-то в толще неба. Оно становилось темным и как бы опуска­ лось на город. Всё ниже и ниже. И сердце до боли сжималось от тоски. Анатолий настороженно прислушивался. Не застучит ли деревян­ ными плицами о воду запоздалый пароход? Не прорежет ли тишину гудок? 2 И всё-таки Ника появилась неожиданно. Из Красноярска казенный пароход довез ее до Стрелки. Оттуда пришлось добираться на лодке. Бросившись на шею и расцеловав Анатолия, Ника прижала ладо­ ни к его щекам, откинула голову и, глядя в глаза, полушутливо и полу- капризно упрекнула: — Даже не встретил! Но разве он мог знагь?.. И тотчас же они позабыли обо всем. Их, как вихрь, закружило счастье. У Анатолия порозовело лицо. Его милая, заботливая, веселая Ни­ ка с ним! Позавчера они повенчались. О свадьбе никому из ссыльных не го­ ворили, гостей не звали,— хотели быть вдвоем. Однако пришлось при­ гласить трех человек, тех, что случайно оказались в церкви и, как сви­ детели венчания, расписались в метрической книге. Вместе с ними распили бутылку вина. Зато сегодня... Сегодня они идут на бал! , Под ногами скрипит первый снег. Неожиданно ранний мороз по­ щипывает щеки. Анатолий крепко держит жену под руку и говорит, говорит; — Солнышко мое! Радость моя! Знала бы ты, как... — Толь! Не надо много говорить. Ну, помолчи. Так морозно. Ты простудишь горло. Доминика сдергивает перчатку и теплой, мягкой, пахнущей духа­ ми, рукой закрывает мужу рот. Он принимается целовать ладонь, часто и горячо, потом откидывает ее руку и шумно выдыхает: — Уф! Даже дух захватывает! Ника, дорогая! Кто бы мог поду­ мать, что мы с тобой... В ссылке и вдруг... на бал!