Сибирские огни, 1965, №6

В условленный день она встретилась на скамейке бульварного коль­ ца с Анной Егоровной и посетовала: — У нас опять несчастье... — Да что ты говоришь?! Митю взяли? Какая беда! Сколько матери волнений!... Что-то у нас, Аннушка, нехорошо. — Да, всё провалы и провалы. — Московского «Союза борьбы», можно сказать, нет. Почитай, ты одна осталась. — Придут новые люди, новые силы. — Конечно, придут. Я тоже не сомневаюсь. Но мой тебе совет, Ан­ нушка, будь поосторожнее. Полминуты помолчав, Серебрякова наклонилась к самому уху при­ ятельницы и спросила: — А ты не задумывалась, отчего это у нас?.. По-моему, завелся предатель. — Похоже. — Уличить бы подлого.— Серебрякова вынула руку из муфты, по­ стучала кулаком по своей коленке.— Сама бы задушила! Потом, вздохнув, она вернулась к началу разговора: — Бедный Митя! — И опять — к самому уху.— Не надо ли ему, Ан­ нушка, что-нибудь переслать из литературы? Наш Красный Крест по­ может. — Спасибо, Анна Егоровна... Он последнее время занимался, мож­ но сказать, исключительно медициной. Сама понимаешь, пятый курс... Я думаю, его по недоразумению... — Возможно. Очень даже похоже. Вероятно, из-за брата подозре­ ние... Ну, а Владимир Ильич как переносит это проклятое изгнание? — Ничего. Пишет статьи. — Даже там?! Я поражаюсь его энергии! Ну, а где же он печатает­ ся? Под псевдонимом, конечно? Я хотела бы прочесть. И помогла бы распространить. Но Анна Ильинична привыкла хранить секреты, поверяемые ей братом, и, хотя считала Серебрякову своим человеком, ответила уклон­ чивым вопросом: — Где он может печататься? При его положении... Просто пишет для себя, чтобы не разучиться. А потом сжигает. — Это непростительно! Даже непохоже на него. Так ему и напиши. Они встали. Серебрякова подала руку и поцеловала Елизарову в щеку: — Заходи ко мне домой. — Я, право, не знаю... Как бы на тебя не навлечь... — Ну, что ты, Аннушка! Тебя-то конспирации не учить. Заходи. Волков, говорят, бояться, так в лес носа не показывать. Но это не для нас. Мы должны,— Серебрякова еще раз поцеловала Анну Ильинич­ ну,— держаться вместе. И они разошлись в разные стороны. 5 Шли дни, недели. Миновал один месяц, другой... А Дмитрия всё не освобождали. На свиданье он сказал матери: «Ничего серьезного...» Кажется, сказал не только для успокоения. Похоже на правду. Но почему, почему так долго держат его в тюрьме? Хотя передачи и разрешают, он побледнел, осунулся. Не схватил бы чахотку...