Сибирские огни, 1965, №5

заметил, что еще неизвестно, поронный1ли бой у нового ружья. И посо­ ветовал отыскать змеиный выползок да протащить через ствол. Владимир Ильич сдержал усмешку. Однако Сосипатыч заметил в его слегка при­ щуренных глазах недоверчивую хитринку и принялся убеждать: «Каким бы хорошим ни было новое ружье, а попервости порон его надо править. Вот эта шомполка кладет дробь — гуще некуда. А в начале-то «живи­ ла» — не давала убойности. Всякий раз — одни подранки. Хоть каждую кость утчонке перебей, она все равно в камыш утянется». — У меня тятька был смекалистый, нашел сухую гадючью кожу, шомполом забил в это самое ружье, — рассказывал Сосипатыч, покачи­ вая ствол своего древнего дробовика. — Заместо пыжа, стало быть, крепко-накрепко, да и выстрелил. Порону сразу прибавилось: стало ружье убойным. — Еще бы! Вы же всыпаете пороху по горсти! — Я всяко спытал, ядрена-зелена! Наперстком сыпал, и то утчонок бил наповал. А про порон у нас в деревне любой охотник скажет. Опять же есть старики — убойное слово знают. — Убойное? Хорошо сказано! Худое слово может без ружья сва­ лить. Только не зверя, не птицу — человека. А медведю, к примеру ска­ зать, зубы никто не заговорит. — Вот ты, Ильич, смеешься... А коршун-то улетел, а? — Вы же сами говорили: высоко, не достать. — Порон у ружья поправишь — еще выше достанет. — Чепуха, дорогой Сосипатыч. Главное — хороший заряд да мет­ кий глаз. Дошли до первых избушек. Обедня уже закончилась, и все Сельча­ не были дома. Из приоткрытых окон вырывались песни. Сосипатыч отвязал одного косача и подал Владимиру Ильичу, но он отказался. Зачем ему? Живет у Зыряновых на хлебах. А возвращаться без добычи — отнюдь не зазорно. — Зыряновы, поди-ка, затеяли гулянку? Они медовушку варят кад­ ками. По праздникам в доме — дым коромыслом!.. Ежли что, так прихо­ ди к нам обедать, — пригласил Сосипатыч. — Запросто. — А вы, что же, без гулянки празднуете николин день? И медовуху жена не варит? — Варила бы, да мед-то, ядрена-зелена, карман выворачиват. А там и без того дыры: деньги-то выкатываются. Нынче на подать и то,, боюсь, не наскребу... А ты приходи, — повторил Ермолаев настойчивее прежнего. — Моя Елена Федоровна обоих косачей в горшок положит... Улицу пересекал поп в малиновой рясе, в хромовых сапогах. Не вы­ пуская креста из правой руки, он по-бабьи поддерживал подол рясы. За ним следовал причт — дьякон и псаломщик. Хозяин дома, откуда они только что вышли, нес лукошко яиц. Посреди улицы стояла телега с кадками, корзинами, ящиками, при- накрытая холщовым пологом. Лошадь держал за вожжи пономарь. У телеги стоял приемщик с русой бородкой, впалыми щеками, в чиновни­ чьем картузе, в кургузом пиджаке. — Отец Иван ругу собират, — сообщил Сосипатыч. — По нашей улице в пасхальную неделю ездил, а тут припоздал. Но он свое возьмет, ядрена-зелена! Не упустит. — А кто же приемщик? Ведь обычно церковный староста зани­ мается. — Староста, однако, успел нахлебаться. Его где-нибудь капустным рассолом отпаивают. А это — учитель. 1 Поронное ружье — тяжелое на рану, убойное.