Сибирские огни, 1965, №5

— Ты... Цыц отсель! — прикрикнул Зырянов, вырвал"вилы из зем­ ли и с размаху всадил их рожками в сено. — Молоко вон расплескала. Он пошел было распрягать коней, но Варламовна, которой не хоте­ лось упустить жильца, остановила сына и начала рассказывать, что пе­ ред ним — постоялец, приведенный ею из волости, что новый «политик» уже занесен стражником в книгу надзора и что жить ему положе­ но у них. — Ежели поглянется... — Зырянов неохотно шевельнул картуз. — Может, и столкуемся. — Комната для меня подходит, — ответил Владимир Ильич тоже сдержанно и холодновато, не зная, уживется ли он в этом доме. — У нас всю зимушку тепло! — шагнула поближе к нему Варла­ мовна, указала на поленницу. — Дров-то эвон сколько! И все березо­ вые, жаркие. Никакие морозы не будут страшны! — Ну, что же. Если на всем готовом, — Владимир Ильич взглянул на Варламовну потеплевшими глазами, — как мы с вами уже говорили... — Это про харчи? — переспросил Зырянов, уже опасаясь,: как бы не упустить постояльца да не продешевить бы с назначением платы.— Прокормим. И возьмем недорого. У соседей, сказывают, дешевше, да приварок не тот. У нас завсегда сытно: щи, каша. Коклеты умеют бабы жарить! Ну, а деньги... ежли без запросу — восемь рублев! Целиком месячное пособие, что выплачивает казна политическим ссыльным! Но у Владимира Ильича была надежда на кое-какой литера­ турный заработок, и он ответил: — Считайте, что мы договорились. Повернулся и пошел к дому. Д Зырянов смотрел вслед из-под на­ валившихся на глаза бровей. Ему все еще было не по себе: стыдно за Свою опрометчивость и неприятно, оттого, что его упрекнули за ругань. Да еще при бабах!.. Кому какое дело до него? Так прямо и надо ска­ зать. Пусть знает... А вот повернется ли язык?.. Как-никак — виноват. Недолго было и до греха. Эти окаянные вилы! Черт их сунул в руки!.. И соседские коровы... Не будь их, обжор, встретились бы по-хорошему. Теперь надо как-то помягче. И Аполлон Долмантьевич пошел за постояльцем. Зыряновы гордились своим по-крестьянски просторным домом — крестовый, с четырьмя хороминами, с двумя крылечками! Через ближ­ нее, что возле самой калитки, входили в просторную кухню, где ютились всей семьей. Дальше было две горницы: ближняя большая, с пятью ок­ нами, считалась «земской квартирой», предназначенной для ночлега проезжих чиновников, дальняя, поменьше, с двумя окнами на улицу и двумя во двор, сдавалась постоянному нахлебнику. Возле нее была ма­ ленькая прихожая, из которой запасная дверь вела на второе крыльцо. И едва ли отыщется в селе дом чище, чем у них, Зыряновых, — пол крашеный, к зиме его застилают самоткаными полушерстяными полови­ ками. А в горницах не какие-нибудь сальные свечи—керосиновые лампы под высокими потолками. Десятилинейные! Как в городе Минусинске у богатых людей! Чтобы не мыть да не подметать лишнего крыльца, Зыряновы дер­ жали открытым пока только ближнее. Владимир Ильич поднялся по ле­ сенке, через кухню и большую горницу прошел к себе. Там стояла в углу деревянная кровать, смастеренная, по словам Варламовны, еще дедом Аполлона Долмантьевича. Теперь она была за­ стелена клетчатым пледом из добротной шерсти, подаренным матерью в день отъезда из Москвы. Зырянов, пока шел до дальней горницы, сам себя приостанавливал: «Неловко в доме-то выговаривать... И восемь рублев — деньги! Не по