Сибирские огни, 1965, №5

и прессом, узнал Дип, что такое восток. Это-прежде всего — холод. Лю тый мороз, насквозь прошибающий железо. Второпях из Дипа не слили масло, и теперь на морозе оно мертвой хваткой заковало внутренности станка. Везли его долго, засыпанного снегом, прикрепленного к платформе проволокой. Везли долго, а конца-краю трму востоку все не было. Нако­ нец, о Дипе где-то вспомнили. Платформу загнали в тупик, вокруг полы­ хали костры и суетились люди. Закутанные по самые глаза тряпьем, они работали молча. Дип легкий: его сгрузили быстро, а с прессом вози­ лись до утра. Это, наверное, тяжело — сгружать руками холодную гро­ мадину. Тащили Дип на железном листе, подцепив трактором. По обочинам дороги стояли приземистые каменные амбары и коробки недостроенных, корпусов. Около такой коробки без крыши и окон трактор стащил Дип с листа. Потом к нему подвозили еще станки и, оставляя их, ехали за другими. Когда вся площадка около корпуса была заставлена оборудо­ ванием, люди успокоились. Они сбились толпой вокруг примолкнувшего трактора и, потаптываясь на месте, дышали холодным паром, и сухой крупичатый снег скрипел под тысячами сапог и ботинок. А на капоте трактора метался человек в белом полушубке и караку­ левой шапке. Он сердито махал руками и кричал, стараясь перекричать, скрип снега под ногами толпы: — Трудно? Да, трудно! Но фронту тоже трудно, и мы должны по­ мочь! Мы должны в этих хранилищах и недостроенных корпусах сахар ного завода за несколько дней наладить выпуск продукции!.. Все для* фронта, товарищи, все для победы!.. Слушали сумрачно. Казалось, люди сейчас плюнут и разойдутся греть озябшие руки. Но никто никуд'а не ушел. Снова заработал трак­ тор, и люди снова принялись возить станки, расчищать снег. Устанавливали Дип очень просто. Ломом выдолбили в смерзшейся земле две ямки под тумбы, потом с криками: ра-аз, два-а, взяли! — по­ ставили его в ямки и залили водой. Пока вода замерзала, к Дипу под­ вели силовую линию от энергопоезда и, разогрев паяльной лампой масло в коробке, стали включать. Так он и проработал до весны, вмерзшим в лед. Его-то мороз не покорежил, а вот Парасковья Синцова, что на нем корпуса мин точила, та слегла, не протянула до весны. А жалко Парас- ковью. Хоть и токарь она никудышный, а жалко. Да и откуда ей хоро­ шим металлистом быть? Учили ее работать всего неделю. Резец заточен­ ный, скорость одна и та же стоит, подача резца тоже мастером установ­ лена. Парасковью учили, в каком месте самоход включать и где выклю­ чать. И учили, как скобой диаметр мерить, чтобы браку не напороть... Парасковья до войны и в глаза не видела станок. Дояркой была, го­ ворит. Что такое доярка, Дип не знал, но видел: не металлист Пара­ сковья, не привычная к железу. А все равно жалко Дипу Парасковью. Бывало, точит она эти самые мины, а потом у нее пальцы так скрючит, что даже рукоять суппорта повернуть не может. Дует Парасковья на пальцы, дует и плачет. Дует потихоньку и плачет потихоньку. Мастер подойдет и посмотрит на Синцову и головой покачает: — Работать нужно, милая... Работать... Парасковья на него глаза покорные поднимает, огромные глаза,, темные: — Не могу, Семеныч... Хуч убей, а не могу... — Э-э, милая,— тянет мастер, — мы все давно ничего не можем. А фрица вот от Москвы отогнали. Половину России проворонили, дума­ ли, что не можем, а теперь взяли да и шуганули. Значит, можем! Давай, Парасковья, жми!.. Наши мины там вот как нужны! — и мастер попилил