Сибирские огни, 1965, №5

Вскоре почти все летчики, политотдельцы, штабисты сошлись в мой дом. Радость переполняла наши сердца, рвалась наружу, ее надо было разделить с друзьями. Вспоминали и о тех, кто не дожил до этого дня, которых не было с нами. Как бы радовались они!.. Ночь, озаренная салютами, незаметно перешла в день. В великий день Победы. Девятого и в последующие несколько дней летчики нашей дивизии еще выполняли задания командования, патрулируя в небе над Прагой. В один из этих дней Голубев, находясь в воздухе, увидел немецкий само­ лет «Дорнье-217», шедший с запада на восток. Преследуя его, Голубев дал несколько предупредительных очередей, но он летел дальше, отка­ зываясь идти на посадку. Зачем? Тогда Голубев поджег его, и он упал ку­ да-то в горы. Это был последний вражеский самолет, сбитый нашей дивизией. После этого вылета все до единого снаряды и патроны каждого са­ молета были взяты на учет. Они перестали служить войне, стали opyL жием мира. В середине мая наша дивизия перелетела из Гроссенхайна в город Ризу на Эльбе. На всей жизни нашей здесь, как и там, на Родине, в эти дни еще лежало негасимое сиянье Победы — праздника всех народов мира. На аэродромах дежурило только несколько летчиков и техников, — остальные отдыхали, осматривали Берлин, Дрезден, Прагу. Прага встречала нас, как своих родных сынов. На улицах вокруг нас собирались толпы, девушки дарили цветы и улыбки, хозяева ресторанов угощали лучшими блюдами и винами, решительно отказываясь от денег. В Дрездене мы увидели страшные развалины, под которыми были по­ гребены заживо тысячи жителей. Нам рассказывали о том, как был раз­ рушен бомбами союзников этот красивый город всего лишь за несколь­ ко дней до перемирия. Мы слушали и спрашивали: зачем это было ■ сделано? В Берлине мы проехали по улицам, побывали в рейхстаге, увидели очереди голодных людей у советских пунктов, раздававших пищу, осмот­ рели памятники, разбитый собор, парки и, не найдя местечка, где можно было бы присесть — перекусить своими запасами, подались за город, на природу. Где-то за Потсдамом мы остановили машины и расположились на травке потрапезничать. Только открыли консервы, нарезали хлеб, как из кустов высунулось несколько детских белобрысых головок. Их личики, выражение глаз го­ ворили о том, что смотрели они на нас и на нашу еду не из любопытства. Кто-то из наших засмеялся над ними, назвав маленькими фрицами, даже намеревался пугнуть их, но другой остановил его: — На ребятах своей ненависти к фашистам мы срывать не будем. — Верно. — Эти не пойдут с оружием. Они-то лучше своих родителей поня­ ли, что такое война! Чувствуя на себе взгляды голодных детей, никто не мог есть. Мы подозвали их, они доверчиво подошли к нам. В подставленные руки и рубашки мы наложили хлеба, консервов. Потом мы еще долго разговаривали об удалившихся немецких де­ тях, о тех, кто сделал их несчастными. Думали о том, сколько неизмери­ мо больших несчастий принесли гитлеровцы другим странам, и особен­ но — нашей Родине.