Сибирские огни, 1965, №5

разговора не с одними картами, я решил проехать на машине вдоль переднего края того участка, где танкисты будут совершать прорыв вра­ жеской обороны. «Виллис» подбрасывает на мощенной бревнами дороге, он весь обрызганный, обмерзлый. У меня уже все болит внутри от тряски. Но дЬ указанного нам пункта еще далеко. Упираюсь ногами, жмусь к спин­ ке, остаюсь на весу, чтобы дать облегчение телу. Проезжаем у самых огневых позиций артиллерийских батарей. Это зрелище заставляет забыть обо всем. Орудие возле орудия, просто на равнине. Снежок чуть припорошил их, вот и вся маскировка. Большие минометы торчат крупными стволами. «Катюши» в ряд, нацеленные на запад. Я тороплюсь к танкистам. Кажется, что вот сейчас прозвучит коман­ да и грянет бой, а я останусь ни при чем, в стороне. Надо торопиться — на аэродромах ждут моих уточнений штабы полков, летчики. Въезжаю в лесок — ни проехать, ни протиснуться. Танки, танки, танки. Ребята греются у костров. Точно такая картина, какую я наблю­ дал с воздуха осенью 1942 года, под Ростовом. Куда ни взглянешь — железо. Земли не видно. И вдруг спрашиваешь себя: почему так беспеч- „ но сгрудились танкисты, стоит на открытом месте артиллерия? Да пото­ му, очевидно, что теперь у всех есть полное доверие к небу — оно стало надежной нашей крышей. Если бы над нами не было облаков, немецкая авиация все равно не проникла бы сюда: ей уже не увидать этих артпо- зиций, этого леса, забитого машинами. В землянке штаба армии Рыбалко тепло, многолюдно. Знакомство короткое — мы уже взаимодействовали на поле боя, виделись на земле. Разостланы огромные карты. Я посмотрел на длинные, мощно вы­ гнутые стрелы, и меня взяла оторопь: вот оно — поле грядущей битвы, уже существующей в умах, в планах, в расстановке сил, в дремлющей где-то огневой мощи бомб, снарядов, мин. Один сигнал приведет сразу все в действие. Я, наверное, не в силах был скрыть свое замешательство перед этой картой. У нас, авиаторов, на них обозначается только передний край — найп и противника, да маршруты. Мне рассказали, где, в каком месте танки вводятся в прорыв после артподготовки, какая ставится первая задача, вторая, третья. Они отме­ чены на карте, привязаны к местности. — Каково ваше мнение? — спросил начальник штаба, обращаясь ко мне и переводя взгляд с карты на меня. Мое мнение? Все замечательно, здорово, но дивизия, очевидно, смо­ жет прикрыть танки только на главном направлении удара. Ответвле­ ний ведь как веток на дереве. Мне очень подробно объясняют направле­ ние удара главной группировки танков, называют день и часы, когда она должна достигнуть определенных рубежей. Мы, летчики, еще никогда не согласовывали так своих действий с танкистами. Теперь надо довести этот план в общих чертах до каждого командира эскадрильи, до каждого летчика. Они должны зримо пред­ ставить себе эти мощные, гнутые стрелы на картах и на самой земле, видеть с воздуха во время полета. Утром я расстаюсь с танкистами, чтобы вскоре встретиться с ними в иных условиях. «Виллис» опять тарахтит по мощеной тряской дороге. Навстречу идут и идут колонны машин, и нам приходится иногда свора­ чивать и стоять, ждать «просвета». Когда, наконец, добираюсь к своим, на аэродром, мне кажется, что я попадаю в совсем новый мир. У нас тишина, безмолвие. Медленно кру­ жат снежинки и ложатся на крылья самолетов.