Сибирские огни, 1965, №5

я тощ, совсем как Максим Горький, курю трубку подобно Стейнбеку и не меньше Толстого (Алексея) люблю собирать авторучки. Как и Новиков-Прибой, я был матросом (на судах Обского пароходства), рассеянность моя напоминает Сент-Экзюпери, хром я, как Байрон, а в остатках своих волос, подобно югославскому юмористу Нушичу, — брюнет. К тому же у меня, как и у Чарльза Диккенса, хронический колит, а также камни в мочевом пузыре, как у Жан-Жака Руссо. А от непосильных и упорных трудов литературных я стал совсем плохо видеть и надеваю двое очков (одни поверх других) и, конечно, скоро ослепну, как Мильтон и Гомер. С товарищеским приветом Г. М. Следопытенков. А. Д а в ы д ч е н к о в Телеграмма гласила: «Бронируйте люкс тчк Бабкин». Директор гостиницы задумался: что за Бабкин? Видать, птица не из про­ стых пернатых, если дает телеграмму в этаком приказном тоне. И распорядился поставить в люксе букетик искусственных цветов. На всякий случай. В том, что Бабкин — не просто Бабкин, директор убедился в тот же день: телефон в гостинице не умолкал: — Скажите, товарищ Бабкин уже приехал? — Товарища Бабкина к телефону, если можно. — Когда же приедет товарищ Бабкин?.. Директор созвал производственное совещание с участием дежурных админи­ страторов, дежурных по этажам и швейцаров. — Товарищи, к нам едет... Вечером перед окошечком администратора появился робкий посетитель и, протягивая паспорт, неуверенно спросил: — Нельзя ли рассчитывать на место под вашей крышей? — Гражданин, у нас крыша не резиновая. Но тут взгляд ее упал на фамилию владельца паспорта: Бабкин.