Сибирские огни, 1965, №5

В те годы продукты давали по карточкам, а на рынке была страшная доро­ говизна. Не подорожали только цветы. Когда мне выплатили первый гонорар за мои стихи — 250 рублей, я не знала, на что их истратить. И купила на рынке две огромных корзины ландышей. Я принесла ландыши в подарок Светлову. Он уди­ вился: — Зачем ты это сделала? Теперь в комнате пахнет, как в церкви. А я грешник. Молиться не умею. И подарил мне огромный голубой и очень твердый кусок колотого сахара. Я долго с хрустом и наслаждением грызла его (по тем временам это было неслы­ ханное лакомство). Светлов посмотрел на меня немного сбоку и сказал ласково: — Язычница... Он уехал на фронт, и мы переписывались. Пожелтевшие, стертые конверты и сейчас хранятся у меня, сберегая неповторимый грозовый и чистый воздух воен­ ных лет. Одно из писем начиналось такими словами: «Вчера мне исполнилось сорок лет. Я уже мертвый Пушкин, мертвый Лер­ монтов и бешено догоняю Тютчева...» * * Прошло двадцать лет, — целая жизнь! — и снова мы стали видеться почти ежедневно. Ночью меня будит телефонный звонок. — Послушай, старуха, я придумал первую строчку: «Я взял и умер. Чем бы мне заняться?» — А дальше? — спрашиваю я. — Дальше. Не знаю. Впрочем, погоди... Понимаешь, я оказался на старом кладбище, рядом с декабристами — Рылеев, Каховский, Пестель... Я решил пере­ стукиваться с соседними могилами. И вдруг я услышал, что на кладбище давно идет перестук, как в Петропавловской крепости. Потому что революционеры не умирают. Для революционера могила — это одиночка. А вот и последняя строка: Я перестукиваюсь, значит, я живу! * * •* Встречаю его в издательстве «Советский писатель». Пока мы спускаемся по бесконечной скучной лестнице с десятого этажа, Светлов рассказывает: «Идет старик. Навстречу ему девочка, полная мечтаний, сказки. — Слушай, старик, ты когда-нибудь был мальчиком? — Не помню, — угрюмо ответил старик. — А ты помнишь девочку, которую ты любил? — Давно это было... — Куда ты идешь? — Я иду за пенсией». , * * •* Светлов переехал на новую квартиру. Огромная пустая кухня. В комнате круглый стол, пружинный матрац и два тяжелых кожаных кресла. Нет ни стуль­ ев, ни письменного стола, ни книжных шкафов. — Как же ты работаешь? — Прекрасно! Сижу на спинке кресла и печатаю на машинке. — Почему ты не купишь мебель? -- Сейчас нет денег. — Возьми в долг.