Сибирские огни, 1965, №5

ми ему доводилось играть с отцом и даже выигрывать у него. Умолчал, понятно, и о многочасовых схватках за шахматной доской с покойным братом, у которого он заимствовал упорство и настойчивость в игре. Сказал лишь одно: не мог взять ту реликвию с собой в далекий неведо­ мый край, хотя мать и готова была сама уложить в чемодан. Последние годы ему было не до шахмат. Наверно, многое забылось. А вот здесь его снова потянуло к доске. Захотелось вспомнить свои удачные партии. И он даже начал вырезывать фигуры из коры осокоря. Для игры по пе­ реписке с товарищами годятся и такие. — Через письма играть?! — удивился Строганов. — Сделал ход — строчи письмо да жди ответа?! Это не игра! Муторно и долго. Одна пар­ тия затянется на полгода... А вы — со мной. — Подвинул доску на сере­ дину прилавка. — Давайте. Ваши — белые. — Только не сейчас. Я спешу. — Напомнил о чернилах, а потом сказал: — Завтра — с удовольствием. Спускаясь с крыльца, он увидел на улице знакомого мальчугана. — A -а, Миняй! Как твои дела? Гашник не порвался? Минька помотал нечесаной головой: — Мамка крепкий исделала... — Очень хорошо. А куда же ты идешь? Мальчуган искал его, «дядю Володю». Зачем? Просто так. Теперь Владимир Ильич уже знал, что Минька — сын бедного по­ селенца, горького пропойцы. Зимой его отец катал валенки, а с наступ­ лением весны ходил по селу и выпрашивал гривенники под будущую ра­ боту. Варламовна рассказывала: у Кудумихи было четырнадцать де­ тей, в живых остался один-единственный. Не удивительно, ведь в России из каждой тысячи детей только четыреста доживают до пятилетнего возраста! Даже в лучшие годы, когда нет ни тифа, ни холеры!.. Несчастья, известно, гнездятся в семьях бедняков. А на долю этой семьи, как видно, их выпало больше всех. В Питере ходило по рукам пушкинское «Послание цензору», полное гнева и горькой иронии: Шена и дети, друг, поверь — большое зло: От них все скверное у нас произошло. Для бедняков счастье оборачивается горем, любовь — мытарством. Дети становятся обузой. Таким Минькам приходится испытывать все тяготы жизни. Мальчу­ ган с утра уходит в лес и там набивает живот медунками. Говорит— сладкие! Вслед за ними появятся какие-то гусинки: свежий корм! Для телят и ребят!.. Сегодня мальчуган еще не успел уйти в бор... Наклонившись, Владимир Ильич спросил, не желает ли Миняй пой­ ти с ним в лавку? Еще бы! Не бывало на свете таких ребят, которых не тянуло бы к прилавку торговца. Да хоть каждый день! Там и пряничные кони, и крендели, и конфетки. Минька поддернул штаны, готовый бежать вприпрыжку. Но Владимир Ильич взял его за руку и повел: — Мы — вместе. Без шума. Как взрослые. Он решил: ради такой встречи не зазорно принять предложение ла­ вочника об открытии кредита. После смерти деда, врача Александра Дмитриевича Бланк, о кото­ ром они, внуки и внучки, знали только по рассказам матери, осталось небольшое имение в селе Кокушкино Казанской губернии, где ему, Вла­ димиру Ульянову, довелось отбывать первую ссылку. Наследники соби­ раются продать имение. Мать получит свою долю. Потому и попросил со спокойной совестью прислать немного денег. Его просьба не обременит