Сибирские огни, 1965, №5

бросил на середину лодки' Рассматривать было некогда: из конца в ко­ нец длинного плеса проносились то небольшие стайки, то парочки, сади­ лись в отдалении и снова подымались на крыло. Еще недолго — и уле­ тят куда-нибудь на другое озеро или попрячутся в камыши. Вот летят совсем недалеко. Правда, выстрел будет боковым, трудным. А если взять побольше вперед?.. Владимир Ильич нажал спусковой крючок, в тот же миг лодка резко колыхнулась, в одну сторону, в другую, и у нее отва­ лился гнилой борт. До берега неблизко. Ботинки налились водой и, как гири, тянут но­ ги вглубь. Мокрая одежда прилипает к телу, ледянит кожу. Но ведь пла­ вал же он на Волге! Даже с берега на берег... А здесь нет ни течения, ни волны. И, если правой рукой грести почаще и посильнее, — левая при­ держивала берданку, — то... то можно доплыть. Сначала до кочки, там передохнуть. Только бы судорога не свела руку!.. Может, крикнуть?.. А кто услышит? Зырянов теперь уже где-нибудь на пашне... Вся надежда — на себя, на свои силы... Скорей, скорей! Тело погружалось все глубже и глубже в студеную вешнюю воду. Холод начинал сковывать руку... Не бросить ли берданку?.. Нет, она пригодится: можно плашмя положить на кочку, опереться, перевести дух. Оттуда — к мосткам. Вот уже близко. Еще два-три взмаха... Еще посильнее!.. Сейчас он уцепится и со всей силой... Но под руками оказалась не кочка — моховая лабза, легкая, как поплавок. Она стала опускаться. Вокруг ног обвились гнилые прошло­ годние водоросли, не успевшие осесть на дно. Рывком загребая воду, метнулся к соседней кочке, но и та пошла вниз. Конец?.. И маме опять... Вода плескалась уже выше подбородка... Неужели не выбраться?.. Так глупо! Нет, нет. Не будет жандармам радости! Не будет! Руки еще двигаются, сердце бьется... Кинул ружье вперед — оно упало на кочку. Обеими руками скорее.. А ноги, как привязанные. И сил все меньше и меньше. Коченеет гело... Приедет Надя, а... Крик вырвался сам собой. Еще и еще раз... А из леса, как бы в из­ девку, отвечало горластое эхо... Где-то в кустах заскрипел коростель. Вода становилась черной. Значит, надвигается ночь... На какую-то секунду прибавилось сил. Рванувшись вперед, Влади­ мир Ильич ухватился за реденькую осоку на кочке, крикнул еще раз. И гут, на счастье, ему ответило уже не эхо — отозвался человек: — Держи-и-сь. Ишшо маленько-о... На тропинке показался крестьянин в шабуре, с вожжами в руках, подбодрил: — Держись, паря!.. Держись... Вот он на мостках. Впопыхах оступается. Выдернув ногу из тины, бежит еще быстрее. Сбрасывает войлочную шляпу с потной головы... Так это же Сосипатыч!.. Он! — Ильич?! Да как же ты обмишулился? — кричит охотник. — Я сейчас... Он подымает березовую жердь и кладет в его сторону, затем — вто­ рую, третью. Опора есть!.. Подбегает поближе и бросает вожжи: — Хватайся!.. И вот они на берегу. С одежды ручьями стекает вода. Сосипатыч говорит без умолку: