Сибирские огни, 1965, №4

— Вот видите. А вы хотите посадить за них тринадцатилетних д е ­ вочек. Я и так пошла на риск, разрешила вашим мальчикам ходить в ремесленное училище. Но там слесарный цех, условия, приближенные к нашим мастерским. А здесь совсем другое дело. Электрические м аши ­ ны. Д-р-р-р — и прошила руку. Что тогда? Проклятое «д-р-р-р» прочно сидело в моем директоре. Я понял, что один на один мне не переспорить ее. Нужна была подмога. Закрыв за собой двери кабинета не по этикету громко, я пошел ис­ кать Василия Степановича. В е с н а Какое самое лучшее время года? Если верить учителям, то лето, ко ­ нечно. Осенью продолжается эпидемия футбола. Зимой случается эпи ­ демия гриппа. Весной начинается эпидемия... Впрочем, о весне у нас в учительской заговорили, ка к о стихийном бедствии. Кто-то требовал снять со всех этажей таблички с призывом «Люби свою школу!» за к р а ­ мольное в условиях весны слово «люби». Предлагали вместо них пове­ сить новые таблички: «Осторожно! Идет весна!» Кончилось тем, что в вестибюле выставили огромный щит с предостерегающим календарем: «До экзаменов осталось 58 дней!» Старшеклассники проходили мимо щита бестрепетно, и непохоже было, чтобы особенно заостряли свою бдительность. В учительской только и слышалось: — Кошмар какой-то! Вызываю ее к доске, а она д аж е 'ф ам и л и и своей не слышит. — Теперь им не до нас. Всякие глупости в голове. «Глупости» в переводе с учительского языка на пушкинский о зн а ч а ­ ют «любовь».. Ту самую, которой «все возрасты покорны». Я утешался тем, что великий поэт перехватил, уравнивая все в о з ­ расты. Уж моим-то пятиклашкам ничто не угрожало . Этот прогноз под ­ тверждался и документально. Однажды Оля, потрясая1пачкой записок, обнаруженных ею в партах во время уборки, потребовала принять строжайший закон против их авторов. Не без страха я пересмотрел все записки, но ничего страшного в них не нашел. Только одна безымянная цидулька привлекла мое внимание. На обрывке листа небрежный каран- цаш вывел следующие непонятные строки: «яагород яом актосарк! Я яндогес удирп доп ёовт онко и унхич ирт азар. Адгот ыт идйыв ан ноклаб, и я юаргыс уданерес». Внизу рукой адресата был дан ответ: «Балда» . Когда я разобрался в этой писанине, мне стало ясно, что «глупости» минуют наш класс. Мое воспитательское сердце еще год-другой можег оставаться совершенно свободным от конфликтов, сотрясающих верх ­ ние этажи. (Хотел же один Ромео из седьмого «А» по фамилии Бумаж - кин броситься под поезд. Спасибо, в последний момент испугался п аро ­ воза). И все-таки напрасно я благодушествовал. В одно прекрасное весеннее утро в школу Пришла с осенней’хмарью на лице мама Ларисы Стрекозовой и протянула мне лист бумаги с кнопочными проколами по углам. — Полюбуйтесь, Григорий Иванович. Это же ни на что не похоже! Документ был отпечатан на машинке и сообщал следующее: «Объявление! Продается коза по кличке Лара. Насыпной переулок, дом № 4».