Сибирские огни, 1965, №4

— Вы думаете, я совсем дурак, да? Ничего не понимаю? Я пони­ маю, только не могу я... Думаете, я хотел открытки украсть? Я просто так зашел в магазин, увидел открытки, а потом подумал, хорошо бы на Новый год всем раздать... Написать что-нибудь и положить каждому в парту... Потрогал витрину, а она не прибитая... Ну, я вытащил... Я знаю, вы мне не верите. И мама не верит. Только я уже бросил это дело. Не­ интересно. И бояться стал. Раньше ничего не боялся. Если поймают, нач­ ну кричать и кричу, пока отпустят. А теперь боюсь, что кто-нибудь увидит... Витька зябко поводит плечами и поворачивается ко мне: — Про открытки знают в классе? — Девчонки не знают. Но шила в мешке не утаишь. Не про это, так про другое узнают ребята. Бросай ты свой вредный цех. Одна нерво­ трепка. — Не буду я больше... Вот увидите... «Больше не буду!» Сколько раз мы слышали эту фразу в школе! Она имеет десятки интонаций, и среди них есть только одна — интона­ ция искреннего раскаяния. Поди-ка отличи ее! Как часто мы принимаем желаемое за действительное и порождаем тем самым ханжу, который одинаково легко кается и грешит. Нет, Витенька, на этом наш разговор не закончится, хотя ты сего­ дня, быть может, ближе к истине, чем когда-либо прежде... * Безгрешный день Витьки Сомова Я собрал мальчишек на тайное совещание. Оказалось, что тайной было лишь то, что мы собрались по секрету от Витьки. Ребята знали о его второй жизни. Рассказывали, что у Витьки частенько водились денежки, что он охотно угощал в буфете тех, кто набивался к нему в дружбу. Но закадычных друзей у Витьки все равно не было ни в нашем, ни в других классах. Отсутствие характера — самый жалкий характер. Им-то и обладал Витька. Для ребят он был никто. Уйди сегодня из клас­ са — и не вспомнили бы о нем. Все это я почувствовал по унылому на­ строению ребят. Д аж е Вовка Радченко, любитель крайних мер, заявил без особого энтузиазма: — Сделать ему темную, так будет знать... — Охота была руки марать, — лениво откликнулся Коля Шушин. Это пижонство взорвало меня: — Чего вы чванитесь? Можно подумать, что собрались патриции, чтобы построже наказать плебея. Сомов такой ж е человек, как и все мы. Вы бы о чем-нибудь дельном подумали. — А чего мы должны за него думать?! — злился Вовка. — Что он маленький, не понимает, что воровать нельзя. Только звено позорит. — А ты вот большой, а тоже не понимаешь, что оставлять человека в беде еще хуже-, чем воровать. И позору хватит не то что на звено, а на весь Советский Союз. — Вы, конечно, правильно говорите, — слышу я тихий голос Севы Колосова.'— Только как 7мы можем помочь Сомову, если он никого не слушается. — А я знаю как! — Меньше всего ожидал я подспорья от непуте­ вого Леньки Горохова. Он провел растопыренной пятерней по густым черным иглам ежика на голове и, сжав пальцы в кулак, стукнул по пар­ те. — Надо в гости ходить! Ребята рассмеялись. Ленька обвел их свирепым взглядом и обру­ шил на наши головы всю мощь своего темперамента: