Сибирские огни, 1965, №4

Василий Степанович посмотрел на Сомову. Она поправила сбив­ шийся платок и устало проговорила: — Я пойду. На работу опаздываю. — Взглянув на сына, добави­ ла: — Делайте с ним, что хотите. Моих сил больше нет. Взяв со стола лист бумаги, Василий Степанович протянул его Витьке: — Держи. Напишешь все, что обещал, и вернешь мне. Не выдер­ жишь, будет обвинительный документ против тебя. Отправляйся в класс. Витька схватил бумагу и выскочил из кабинета. — Ну, — обратился Василий Степанович к Сашке, забившемуся в угол и угрюмо наблюдавшему всю сцену. — Это точно, что твоих нет дома? — Точно. Отец в санатории, мать на работе. Я не Сомов, чтобы врать. — Да, ты — не Сомов, — спокойно согласился Василий Степано­ вич. — А праздники прогулял на сомовские денежки. Илй, может, не знал, какого они происхождения? Кобзарь скучно глядел в сторону окна и молчал. — Как вы эту жвачку приобрели? — спросил я. — Туристы в порту разбрасывали пацанам. — А другие в это время фотографировали, как несчастные совет­ ские дети грызутся из-за паршивых резинок. Продал ты, Сашка, и честь свою и мою веру в тебя. Думал, с таким, как ты, можно в разведку идти. Выходит, ошибся. Ты хоть понимаешь, что натворил? — Я все понимаю, Григорий Иванович. — Это слова. Дело хочешь? — Какое? — Надо Сомова отлучить от воровства. — А как его отучишь? — Было б твое желание. Подумаем вместе. Согласен? — Ладно. — Иди в класс. На летучке я не стал подробно распространяться насчет беглецов. Сказал только, что за самоволку и попрошайничество перед иностран­ цами Сомов и Кобзарь строго предупреждены. В случае повторения про­ ступка они будут определены в трудколонию для малолетних преступ­ ников. ' / Резкость решения высоких инстанций и сугубо официальный тон моего сообщения были восприняты классом, как нечто естественное и неизбежное. На перекрестке бродяжих дорог был вбит осиновый кол с з апр ет ­ ной табличкой: не сметь! Надолго ли? Открытки с видом на решетку Трудно представить себе вестибюль школы без нашей Даниловны и ее незлобно-сварливого голоса: — Тряпку, тряпку не видишь? А коли видишь, так не переступай! Зачем за собой чахотку в класс тащишь? Едва я вступил на заветную тряпку, как Даниловна зазвала меня в швейцарскую. — Держи-ка! — протянула она мне газетный сверток. — Открытки тут. У твоего отняла. Самый длинный и худючий он у тебя. — Со шрамом на лбу? 5 . «С ибирские огни> № 4.