Сибирские огни, 1965, №4

...Дули теплые ветры, высоко подымалось солнце, собирая утрен­ нюю росу с медунок. А они шли и шли. Кандальники взбивали тучи горькой пыли. В на редкость пестрой «семейной» партии насчитывалось пятьсот человек. Кроме тех пресловутых «Иванов, не помнящих родства», кото­ рые эту дорогу измерили шагами уже по десятку раз, кроме воров, убийц, растлителей и прочих варнаков, смиренно шли в далекую Якутку упрямые молокане и духоборы. Их жены несли на руках грудных м л а ­ денцев, давали подзатыльники детям постарше, что тянулись следом, уцепившись ручонками за юбки. Среди невинных были «житейцы» — оклеветанные крестьяне, высланные по приговорам волостных схоДов на вечное житье. Они тоже шли семьями. Понуро передвигали ноги жирно ­ телые, писклявоголосые изуверы-скопцы с дряблыми бабьими лицами, и от них д аж е «иваны» сторонились, как от нечисти. На коротких полуденных привалах где-нибудь на берегу речки Федосеев подсаживался к духоборам, расспрашивал об их тяжкой доле. Его возмущало, что царское правительство приказывало своим поддан ­ ным, вернее порабощенным, «веровать» так, а не иначе. И вот по высо чайшему повелению «инако верующих» гонят в северную тайгу на восем­ надцать лет! Как облегчить судьбу безвинных страдальцев?.. По уставу не полагалось отправлять одновременно более десяти «политиков», но красноярская тюрьма была переполнена, и с этой п а р ­ тией решили отправить побольше. Однако старший конвойный офицер отка зался принять пятнадцать человек, а о тринадцати никто не реш ал ­ ся д аж е заговаривать, чтобы не навлечь несчастья. Порешили на дюжи ­ не. И дали усиленный конвой. Среди двенадцати Федосеев ока зался единственным марксистом. Остальные -— народники, анархисты и «просто бунтари», еще не нашед ­ шие для себя идейного пристанища. Большинство было на ’Стороне одесского анархиста Юхоцкого, волосатого, как цыган, и его дружков по Часовой башне Бутырской пересыльной тюрьмы. Тут был и б е зуд ерж ­ ный болтун Оленин, называвший себя присяжным поверенным и на привалах потешавший клоунскими ужимками . Тут же были и его «вер­ ные мушкетеры» братья Захлыстовы. Все трое хвастались тем, что якобы готовили взрывчатку, поджидая приезда царя на коронацию в Москву. По их настоянию Юхоцкого избрали старостой двенадцати. Заботясь о сохранении собственных сил, он, одетый в широкие плисовые брюки и в т^кую же куртку, сидел на одной из телег. Все остальные «политики», д аж е Оленин и его «мушкетеры», отказались от этой при ­ вилегии, уступив места больным женам и детям духоборов. Этапные дворы на Московском тракте были большие, но и там так же, как на Енисейском тракте, давали о себе знать мириады клопов, так же захватывали нары проворные, здоровенные варнаки, а слабые и больные довольствовались грязным полом, так же при свете сальных свечей шулеры обыгрывали в карты новичков, д аж е принуждали — за проигрыш — меняться фамилиями, чтобы поскорее выйти на волю да снова «погулять с кистенем», так же староста уголовников по вечерам уводил измызганных бабенок в караульное помещение, и оттуда сквозь стену всю ночь прорывался пьяный визг. Федосеев за восьмилетние мытарства по этапам да тюрьмам успел насмотреться всяческой мерзости и пакости, но не мог не возмущаться ужасными порядками и нравами. Он укладывался в углу на нарах, з ажим ал уши ладонями , а в забытье впадал только перед утром. Хозяйство у «политиков» было общее: на выданные старосте «кор ­ мовые» деньги они покупали на этапах у торговок еду для всех. Но с пер ­ вых же дней начались нелады. Федосееву, как дворянину, полагалось