Сибирские огни, 1965, №4

Обидно, что роман носит следы ка­ кой-то торопливости, небрежности, что наряду с хорошо выполненными сцена­ ми встречаются места, где изобрази­ тельные средства скучны, язык, даже ав­ торский, примитивен, образная основа вялая. Временами автору поразительно изменяет вкус, он сбивается на репор­ таж, а то и на информацию. Вот — го­ голевской закваски сцена, где подвыпив­ ший Сазон Меркулов возвращается из гостей... И тут же — такое: «В действи­ тельности же в Хоперском округе, как и- вообще на всем Дону, шла созидатель­ ная мирная работа по укреплению толь­ ко что созданных колхозов. Были, прав­ да, отдельные вылазки кулаков, сопро­ тивлявшихся становлению новой жизни в станицах, были случаи отдельных убийств активных общественников, но массового недовольства Советской властью, колхозами не было». Отличные страницы встречи Константина Ермако­ ва с сестрой и рядом — словесная ше­ луха: «Жизнь вокруг Марины проходила своей чередой. Дети утром уходили в школу, в обед возвращались домой, обе­ дали, делали уроки, уходили на улицу. Иногда и Виктор уходил из дома. Неот­ ложные дела заставляли отлучаться. За Мариной ухаживала приглашенная Вик­ тором старушка... Она не отходила от больной»... (подчеркнуто мной. — С. Щ.). Самые серьезные претензии к автору приходится предъявить в связи с разра­ боткой им темы культа личности. Гово­ рить об этом надо, тем более, что сейчас в известной степени у некоторых писате­ лей становится модой — при каждом удобном случае распространяться о не­ справедливостях той поры и даже сма­ ковать жестокости. Марксистская наука о путях развития общества, как известно, утверждает, что любое крупное явление общественной жизни не может диктоваться волей ге­ роя или деспота, а вырастает из неиз­ бежных социально-экономических пред­ посылок. Однако они-то как раз и не ис­ следуются ^такими писателями, а лишь рисуются портреты садистов в форме ГПУ и возводятся на пьедестал этакие сусальненькие страстотерпцы, пишутся новые варианты житий святых. Этих не­ винных мучеников ни с того, ни с сего хватают, бросают в тюрьму и требуют от них «раскалываться». Требуют «пи­ сать на себя». А им писать нечего, все они чисты как стеклышко, и мысли их полны веры в то, что зло будет наказа­ но, а истина восторжествует. ¡Работников НКВД они в глаза обзывают фашиста­ ми, словом, ведут себя так, как будто только что пришли с XXII съезда партии! Нет, не так все это было. В тысячи раз сложнее. Главное в том, что невин­ ных арестов — с точки зрения того вре­ мени — не было. Арестовывали людей, так или иначе боровшихся с существо­ вавшими тогда политическими нормами и «порядками». Это были не ленинские нормы, и настоящие коммунисты, мно­ гие рядовые труженики боролись против них, и за это сурово наказывались. Взять Косарева. Как теперь известно, он погиб за то, что не захотел выкорчевы­ вать «врагов народа». Значит, с нашей, теперешней точки зрения он пострадал невинно, но с тогдашней точки зрения за нкм числилась конкретная и даже впол­ не доказанная влна. Таким образом, люди, которых теперь чаще всего называют жертвами культа личности, на самом деле были борца­ ми против него. Каждому, кого аре­ стовывали, предъявлялось более или менее серьезное обвинение. И оно не просто «высасывалось из пальца», а на чем-то было основано. К примеру, на вы­ сказывании. мыслей, не совпадавших с установленным официальным курсом, а то и на более активном противодействии ему. В том-то и состоит настоящее вели­ чие коммунистов, что не жертвами они были, а прежде всего борцами! Д. Петров рисует своих героев только жертвами — от несчастья иметь род­ ственников - белогвардейцев, например. Может быть, один Сазон показан в ка­ кой-то степени как борец: он противился необоснованному раскулачиванию стари­ ка Ермакова. Автор заставил арестованных, узнав­ ших, что смещен Ежов, прыгать и кри­ чать «ура» в камере. Едва ли могло про­ изойти что-либо подобное в действитель­ ности. Смена Ежова для абсолютного большинства прошла практически неза­ меченной. С одной стороны — условия режима в тюрьме были так строги, что политическая информация просачивалась туда крайне скудно. С другой — даже если бы и узнали об этом заключенные, им не позволили бы выражать так бурно свои эмоции, хотя бы из опасения того, что в камере есть «стукачи». И всегда могли бы пришить новое «дело». Все это невольно приходит в голову, когда читаешь роман. Хорошо, что автор сохранил пропор­ ции, показал, что культ Сталина далеко не всех сделал подозрительными и же- . стокими. Вспомним хотя бы главврача больницы, который помог Марине устро­ иться на работу, когда посадили Викто­ ра. Да, много развелось в те годы карь­ еристов и шкурников, некоторые из них носили личину честнейших людей (про­ фессор Карташев). Многие оказались за­ раженными бациллой всеобщего подоз­ рения, кое-кого парализовал страх и они стали трусами, готовыми отказаться от тех, кого вчера боготворили. Но орга­ низм народа, как бы ни поразили его яз­ вы культа, внутренне оставался здоро­ вым и крепким. В этом был залог всех успехов и побед советского строя.