Сибирские огни, 1965, №4

Либединский по его книгам — коммунист, комиссар,— не должен был любить Блока. К тому же, он был одним из главных «раппов», а «лефы» считали «рап- пов» врагами настоящей поэзии. Я и стихи-то прочла ему не без некоторого вы­ зова. А он продолжал, словно отвечая на мои мысли: — Разве забуду я, как на дощатых серых заборах Челябинска впервые прочел «Двенадцать». Голодной и сумрачной весной 1918 года была напечатана эта поэма в газете «Знамя труда», и я до сих пор помню, как рвал ветер газетные листы, пронизывал меня насквозь, а я стоял и читал: •«Революционный держ ите шаг, Неугомонны! не дремлет враг!» Эти слова мы, молодые политработники, твердили красноармейцам каждый день. Я не знаю поэта, который с такой точностью выразил бы наше время, как выразил его Блок. Разве это не про нас написано: И вечный бой, покой нам только снится... — Начались философствования... —недовольно проворчала Ляля.— Врач сказал: никаких волнений. Ты, Лидка, не заводись, сиди молча! Вот лекарство, дашь в девять и в одиннадцать. Кормить будешь каждый час: яйцо, каша, чай... — Она сделала знак, чтобы я вышла в коридор. За дверью я спросила: — Что случилось? — Утром Юрий Николаевич как всегда встал в шесть часов, чтобы про­ слушать утреннюю сводку, и вдруг потерял сознание, упал. Судороги, рвота. Марк дотащил его до кровати, вызвал врача. Последствия контузии, перенесен­ ной на ногах. Лежать не двигаясь и не волноваться. Понятно? — А почему вы уложили его под ковер? — Семья Марка в эвакуации, да и сам он здесь временно, в доме ничего нет, ни простыней, ни одеял. — А подушка? — Подушку нельзя, чуть поднимет голову, начинается головокружение, рвота... — Понятно. Иди, дежурство принято. Когда я вернулась в комнату, небо утратило розовую окраску, стало серо­ голубым. — Скоро совсем стемнеет,— сказал Юрий Николаевич,— плохо, что нель­ зя зажечь огня, нет маскировочных штор... — Что вы, это прекрасно! Вы не любите сумерки? Нет, конечно, любите! — сказала я.— Мы будем разговаривать, читать стихи, а потом взойдет луна и ста­ нет светло. Он засмеялся. , — В двадцать лет все решается просто. Вы можете заварить крепкий чай? Тогда мне казалось, что я все могу, а уж заваривать чай... Быстро засыпав сухой чай в чайник, я залила его холодной водой из-под крана и поставила на газ кипятить. Чай получился коричневый, но от него странно пахло баней. Когда я предложила Юрию Николаевичу выпить приготовленный мною напиток, он по­ морщился и мягко сказал: — Выплесните это и сделайте так, как я вам скажу. Он подробно объяснил, что надо сначала ополоснуть кипятком чайник, по­ том засыпать чай, поставить сухой чай на огонь, влить немного крутого кипятку, еще немного попарить и только после этого заваривать. _ И чтобы ни в коем случае не кипел, — наставительно добавил он. Мне было приятно выполнять эти нехитрые указания и совсем не обидно, что я так опростоволосилась. __ у вас дома, наверное, кофе пьют, поэтому вы и не знаете, как завари­ вать чай? —1 спросил Юрий Николаевич.