Сибирские огни, 1965, №4

лосердия, двумя степенями ниже низшего предела — этого требует Ленин. И берет с бою. Коронные читали с форменного листа: «Ввиду признания подсудимого заслуживающим снисхождения, за силок* 820 ст. Уст. Угол. Суд. и по обстоятельствам дела правильным представляете» понизить наказание на две степени и определить таковое Красноселову по 3 сте­ пени 31 статьи Уложения в средней мере». Не столь длительная тюрьма. «Выигрыш»? Против позиции товарища прокурора о размере наказания — безусловно. Против истины — жестокое поражение. Невиновный обряжается в халат арестанта. Этап. Тяжкие лишения. На этом ли, однако, торжестве зла обрывала свой бег судебная история Кра- сноселова? Нет! Внутренний голос говорил: нет, память повторяла из чьего-то эпистолярия мысль Ленина в ее общем значении: надо уметь начинать сначала, если дело заходит в тупик. Ленин умел. Он непременно должен был начать сна­ чала и здесь. Но как и перед кем? Оборотная сторона последнего листа журнала, потом резолюция — первич­ ный немотивированный вариант приговора, потом — собственно приговор... А что это? На верхнем поле белого листа голубой маркой укрепился маленький прямо­ угольный штампик: «28 янв. 1893». Ниже — пышно-торжественное, громкое: «Указ его императорского величества самодержца всероссийского из Правя тельствующего сената Самарскому окружному суду». Такого рода документов я прежде не видывал. Ах, вон что — определение по результатам кассации. Вот и прямые слова: «...Правительствующий Сенат в судебном заседании выслушал кассацион­ ную жалобу отставного рядового Красноселова»... И заключающее повеление: «Решение присяжных заседателей и приговор Самарского окружного суда- по настоящему делу отменить и дело возвратить в тот же суд для нового рассмот­ рения в другом составе присутствия». Новое рассмотрение — это и есть «сначала». Увенчанный большим черньш крестом лист судебной присяги, журнал, помеченный 12 марта. Та же запись: «Защитником подсудимого явился избранный им помощник присяжного поверен­ ного Ульянов»; прежнего вида «Вопросный лист г. г. присяжным заседателям». И тот же коренный вопрос, но уже противоположный ответ: «Нет, не виновен». Победа! Какая нее чудодейственная сила позволила Ленину расковать правду по де­ лу, обнажить ее лицо? Факт. Один факт, удостоверенный при новом рассмотрении живым словом четырех свидетелей. Ленин убежденно верил в силу факта. Факт — это материальное. За ним — жизнь, опыт. Чтобы разрушить обвинение Красноселова, надо было поставить судей перед живой оправдывающей действительностью. Судьи не хотели видеть, что их приговор покоится на иллюзиях. То, что удо­ стоверяли в суде Вильгельм Мникель — доносчик (или секретный осведоми