Сибирские огни, 1965, №4

Н 95-летию со дня рождения В. И. ЛЕНИНА .......... ..................- ■ ----------- - — В . Ш А Л А Г И Н О В ПОМОЩНИК ПРИСЯЖНОГО ПОВЕРЕННОГО УЛЬЯНОВ. САМАРА (Размышления над архивным кладом) Профессор X. пригласил меня в кабинет и из глубины большого кожаного кресла принялся расспрашивать — сначала о теме, которую я застолбил для дипломной работы, потом о материалах, «о подмостках к сочинению». Материалы? О, их больше чем надо! Их нет вовсе, - возразил X., устало прикрывая веки.— Табуля раза, мой друг. Чистая доска. Он снял с полки томик в мягкой обложке. — Трина­ дцатая страница, помнится... Да. Читайте вот... Я вспыхнул. В руках профессора была «моя» книжка — десятый выпуск «Красной ле- 1 описи», тот самый, в котором я «открыл» удивительнейшую тему своего дипло­ ма: «Ленин — адвокат». Томик, глядевший на мир через траурноеокно-рамку, дал мне идею и должен был дать еще и обильный материал... — Вам это знакомо? — X. разомкнул веки. — И вот эти слова? — Он на­ целился взглядом в страничку и прочел вслух: — Ленин был приписан помощни­ ком к знаменитому тогда присяжному поверенному Волькенштейну, однако адво­ катской практикой не занимался и даже не думал о ней... — Но ведь заметка так и называется: «Ленин —• адвокат». Если материалы позволяют написать заметку,, значит, можно... — Нет, ничего другого не можно. Заметка в «Красной летописи» — это всего лишь штришок: самарский адвокат Ульянов прибывает в Петербург. Обо­ значение темы, если хотите, потенция... Простите за примитив: чтобы возвести железный мост, потребно железо. У вас есть оно? Ну хотя бы одна ленинская защита, одно дело, которое он вел в Самаре или Петербурге? Что, что? Эписто- лярий и мемуары? Тогда позвольте спросить вас, мой юный собрат, чьи это пись­ ма и чьи мемуары вы намечаете пустить в ход? Луначарского? Лалаянца? Не хо­ тел бы огорчать вас, но это железо' для другого моста. Ни Луначарский, ни Лала- янц не видели Ленина за адвокатским столиком... Правда была на стороне профессора. Но ведь бегут и от правды... Я поднялся. — Я хотел бы попробовать, профессор. — Вас не убеждают мои резоны? В хорошо поставленном голосе — нотки превосходства и, пожалуй, раздра­ жения. Обидно! Профессор не видит, не хочет видеть ни меня в моем увлечении, ни той длинной дороги, которую это увлечение прошло. Уже год как с кропотли