Сибирские огни, 1965, №3

А если я все же повешусь? Ведь — тюрьма, дорогой!.. Вам, вам — будет тюрьма!.. Свидетель-то есть!.. — Шагай швыдче! Сказано — замолчь, не вертыхайся! — уже грозно рявкнул «свидетель». Я углубился в письма Андреева... Их оказалось тринадцать. «Чертова дюжина». Но что это были за письма!.. Можно ли найти в мужском сердце столько беспредельной любви и нежности, столько ласки словесной и жемчужин душевной щедрости, разбросанных по страничкам почтовой бумаги?!. В этих письмах был весь Володя Андреев: человек, не умевший находить компромиссов в жизни, не знавший «золотой серединки», не признававший никаких уклонов и не умевший прощать... Ни другим, ни себе. Перечитав письма, я протянул их Софье и вздохнул: — Эх вы, женщина!.. Она опять разрыдалась, как в первое знакомство, но у меня рука не поднималась к графину с водой... Пройдут годы, десятилетия, постареет русоволосая, обрюзгнет, по­ толстеет, детей народит... Как дым исчезнет краса былая, и голова оплешивеет. Может, тогда поймет, что прошла мимо того счастья, о ко­ тором мечтает женщина, о котором романы пишут... И сам, на свои мысли, заметил: — Мимо... Она еще горше з аплакала — поняла... И — стала мне симпатичнее за догадливость... — Ну-с, хватит, Кружилина, дождика! Выкладывайте все, как на исповеди: вам легче будет. Отчего застрелился Андреев? Предупре­ ждаю: ваш отец, Кружилин Евгений Александрович — арестован. — Господи!.. ( Тут я сказал насчет откровенного показания и прочее, что принято считать «штучками-дрючками» следователя: дескать, «заманивает, сил­ ки ставит»; никак люди понять не могут, что, когда допрашиваемый не лжет, он действительно духовно ближе следователю... Она ответила: — Клянусь: всю правду... Измучилась я, исстрадалась... Сама уже думала... о веревке. — А разве это поможет?.. Не надо об этом думать. Рассказывайте, Софья Евгеньевна. Я слушаю. Вместо ответа она достала из сумочки еще одно письмо Андреева. — Это — последнее. Я получила уже после смерти... — Следовательно, вы уезжали из города все-таки? До смерти Андреева? — Я уехала в Мочище, на дачу, двадцатого, а папа приехал д в а ­ дцать четвертого и рассказал... Вернулась в город, а меня уже ждет Во­ лодино письмо... посмертное... А его — уже похоронили. Думала, что с ума сойду... В Мочище у одного охотника стрихнина купила за большие деньги, но тот обманул. Провалялась в постели неделю и решила — ве­ ревку надо, да тут вы появились... Читайте письмо, в нем все сказано. Я не хотела отдавать вам — ведь оно п о с м е р т н о е... «Счастье, радость моя единственная в жизни!.. Не тревожься, не бойся за отца: никто и никогда ничего не узнает... Ради твоего спокой­ с твия , пусть все будет само по себе.