Сибирские огни, 1965, №3

самоубийцей — поручаю дознание вам... Так и передайте своему шефу. Только про двустволку эту не забудьте: как, почему? Вскоре нарследователь и предсуда уехали. Потом явилась санитарная телега с гробом, и я проводил Андреева к березкам-близнеиам. А вечером поехал в больницу: хотелось все же попытаться допро­ сить старушку, но оказалось — уже умерла, так и не приходя в соз­ нание. — Паралич сердца, — сказал старший врач, — ваш «придворный эскулап» ошибся: суток не прожила. В резерве оставалась только старушка домовладелица. Я выписал ей повестку назавтра, опечатал квартиру, забрал в свой брезентовый портфель все документы и переписку, ружье — «вещдок». Началось дознание. Самоубийство для следователя, «само по себе», почти никогда не бывает «интересным» делом. Самоубийство — оно и есть самоубийство. Люди — стреляются, вешаются, полосуют себе бритвой горло, травятся уксусной эссенцией... Причины? Сколько угодно: «Разочарование жизнью» (черт его знает: и поны­ не есть еще!). Семейные неурядицы. Измена любимой (любимого). Алкоголь и наркотики... И еще множество причинной всяко-всячины. Но для следователя за каждым случаем самоубийства таится с а ­ краментальный вопрос: «а нет ли преступления?» Именно с этих пози­ ций следователь начинает вести расследование. И встречаешься ин-оп раз с поразительными фактами... 4 Вот и я начал так. Назначил бухгалтерскую экспертизу: через руки судебных исполни­ телей проходили тогда большие суммы... Но уже на третий день эксперты доложили: — Все было в ажуре у покойного... Ни одного случая нарушения сроков сдачи денег в банк, никаких намеков на растрату или хищение... Завидная аккуратность и честность... Оставалась только одна думка: значит — быт... Некоторую ясность внес в дело... сам покойный. Окружном комсомола получил посмертное письмо Володи Андреева. Тот был сух и лаконичен. «Я совершил омерзительный поступок,— писал Андреев,— и жить теперь не имею права. Какой — не имеет значения. А жить мне больше нельзя, и я сам себя приговорил к вышке». — Понимаешь, такое дело,— сказал мне секретарь комсомольского окружкома, когда я прочитал это письмо в его кабинете,— хотели мы случай с Андреевым проработать среди актива. В назидание. А за какой «гвоздик» зацепиться?.. Что за поступок?.. Никто ничего не знает... М-да-с... такой, понимаешь, загадочный случай. Я уж и в окружкоме партии толковал... И там говорят, без «конкретного гвоздика» нечего и начинать: будут мещанские суды-пересуды, а не воспитательное собра­ ние... Так что все зависит от расследования... Вот тебе список наиболее близких знакомых Андреева среди наших ребят... Но разговоры с комсомольскими активистами ничего к письму не прибавили: — Андреев? Что ты?! Жил у всех на виду... чистый, как стеклышко.^ Уж не убили ли его нэпманы?.. Очень может быть: Володька нэпмачей до смерти ненавидел!.. Пощады им не давал. Подстроили, а может, и просто — через окно, как селькора. А ружье подкинули.