Сибирские огни, 1965, № 002

ствовала не особенно блестяще. Сейчас она подменялась эскадрильей Л а врин ен ко в а . С Морозовым мы встретились в ж а р ко натопленной землянке, над которой мела ночная жиденькая южная вьюга и знакомо свистел за окошком изменчивый приморский ветер. Мы, конечно, допоздна вспоми- , нали солнечный, зеленый Кишинев, распластанный по берегу Днестра знаменитый своими садами Тирасполь, палаточный городок у Григорио- поля и, конечно, наших общих друзей. Я о них ничего не знал . Морозов прошел с ними много дорог, рассказывал , кто и где служил теперь, кто и на каких рубежах битвы похоронен. В живых из летчиков нашего полка того времени, ск а з ал он, оста­ лось очень мало, и больше всего погибло в боях за Сталинград. — Мы получили там «Харикейны». Видел это барахло? — спросил меня Морозов. — В воздухе. Но летать на них бог миловал. — Скажи спасибо своему «богу»! — засмеялся майор. — А нас он наказал. Англичане сняли их с вооружения в войсках, которые стояли в Африке, как устаревшие, и передали нам. Они и прибыли к нам в серо­ желтой окраске, под песок пустыни. Скорости нет, оружие слабое, вот и жгли их в воздухе почем зря. Много жизней мы отдали з а эту улыбку Черчилля! — У вас был такой молодой и уже совсем седой лейтенант, — вспомнил я одного из тех, с кем виделся в последний вечер перед воскре­ сеньем, когда на рассвете прозвучала боевая тревога. — Д а , был. Там же погиб, на Волге, — ответил Морозов, так и не назвав мне ни имени его, ни фамилии. Меня охватила грусть. Был человек, очень много переживший, ум­ ный, храбрый, поседевший в юности от испытаний, выпавших ему. Его рассказы о себе, его образ сохранился в моей памяти и еще долго будет жить. «Седой лейтенант», «седина в двадцать пять лет», — это звучит так необычно и возможно лишь в военное время. На второй день Морозов проводил меня в обратный путь, после то­ го, как я в беседах оставил на этом степном аэродроме, выглаженном ветрами, все, что знал сам, что мог отдать летчикам из своего скромного опыта свободной «охоты». То, что мы, два ветерана грохотавшей войны, сошлись вновь в степи под Херсоном и вспомнили всех своих друзей, по­ делились своим сокровенным опытом фронтовой жизни, взглядами на события, на наше родное дело — авиацию, имело для нас обоих большое значение. Казалось, что мы остановились вдвоем на высоком горном пе­ ревале, оглянулись назад, на пройденный трудный путь, и смело обрати­ ли взор навстречу новым далям, крутым и нелегким дорогам. Я возвратился в Асканию-Нову. Там, на аэродроме, стоял мой един­ ственный самолет. Через несколько минут я взлетел. Пронесясь над вольерами, в которых паслись по молодому снежку чудом уцелевшие обитатели заповедника, взял курс на Черниговку. По небу мчали, расползаясь, низкие зимние облака. Иногда мой с а ­ молет врывался в неприятную, темную в глубине, хмару. Белая земля с нечетким рельефом местности, была с высоты мало понятной. Но я, по­ сматривая на компас, верил, что найду мою Черниговку, растянувшуюся на десяток километров вдоль балки, узнаю ее и при такой видимости. 4 Петухи возвещают рассвет. Детские голоса и следы по снежку заставляют вспомнить детство, школу...