Сибирские огни, 1965, № 002

Уже в двадцатых годах советская ли­ тература стала острее и глубже, чем в первые послереволюционные годы, ста­ вить вопрос о сущности революции, об ее содержании, об особенностях тех лю­ дей, которые ее совершали. На смену прямолинейности, психологической упро­ щенности образов приходит реалистиче­ ский принцип индивидуализации челове­ ческого характера. Своего рода програм­ мным произведением, утверждавшим ин­ терес художника к духовному миру че­ ловека, был роман А. Фадеева «Раз­ гром» (1928). В связи с повышением интереса к лич­ ности героя в литературе возникает про­ блема так называемого «живого' челове­ ка»,., которая приковывает в те дни вни­ мание всех писателей и критиков. Появ­ ляется целый ряд работ, призывающих писателей «докапываться до самых донь­ ев» человеческой души, доказывающих, что раскрытие внутреннего мира героя должно заключаться в отражении борь­ бы разума и инстинкта, классового чело­ века и биологического. И в свете такого примитивного, явно фрейдистского пред­ ставления о психологизме некоторые критики рассматривали все наиболее значительные произведения того време­ ни: «Разгром» А. Фадеева, «Цемент» Ф. Гладкова, «Доменная печь» Н. Ляш- ко и «Преступление Мартына» Вл. Бах­ метьева (1928), наиболее значительный роман в творчестве писателя. Некоторую дань учению фрейдизма В. Бахметьев действительно отдал в первой редакции «Преступления Марты­ на». Однако неправы те критики, кото­ рые сводили все содержание романа к борениям сознательных и подсознатель­ ных начал в психологии главного ге­ роя — Мартына Баймакова. Роман да­ же в первой редакции был значительно сложнее и богаче по содержанию, чем это представлялось в работах М. Фриче, Д. Тальникова и других. Мартын Баймаков — личность слож­ ная и противоречивая. Именно поэтому сразу же после опубликования роман оказался в центре внимания критики. «Роман Бахметьева очень сложен и мно- госторонен не по признаку каких-либо формальных изысканий и построений, а по своей большой психологической глу­ бине», — писал Н. Смирнов в журнале «Новый мир». А. Фадеев видел в рома­ не «большой шаг в смысле преодоления схематизации человека»1. А томская га­ зета «Власть труда» отмечала: «Престу­ пление Мартына» является, пожалуй, са­ мым значительным произведением совре­ менной литературы»2. 1 «Вечерняя Москва». ¡328, № 60, 10 марта. 2 «Власть труда», 1928, апрель. Почему же главный герой романа Мартын Баймаков приковал к себе вни­ мание критики? Прежде всего потому, что образ явился своего рода реакцией на шаблонизированную «схематичность» героев революции, в которых подчерки­ валась только целеустремленность, сила воли, мужество и прямолинейность ха рактера. «Родом Мартын с Волги. Отец его ры бак. Мать из богатой помещичьей се мьи», — так начинает писатель свой рассказ о Баймакове. После смерти ма тери, которую он совсем не помнил, мальчик жил то в усадьбе деда-помещи ка, то в рыбачьем поселке. 13-ти лет он бежал в город, работал на пароходе, а затем на заводе в Сормово. За участие в революционном движении он был вы слан на север. В ссылку Мартын пошел вместе с профессиональным революцио­ нером Черноголовым, который и занялся марксистским образованием юноши. Уче­ ник выказывал такие успехи, что уже в конце первого года ему разрешено было выступать «затравщиком» в боях с вид­ ными эсерами. В период гражданской войны Байма­ ков все свои силы отдает борьбе с голо­ дом, разрухой, контрреволюцией. Но од­ нажды, при мнимой угрозе нападения белогвардейцев на эшелон с беженцами, комендантом которого был назначен Бай­ маков, он бежал, покинув беззащитных женщин и детей. Одумался Мартын ско­ ро и сразу кинулся, чтобы исправить свою ошибку, но тревога, оказывается, была ложной. Это «преступление» ком­ муниста Баймакова и составляет цент­ ральный конфликт романа. Но история «преступления» Мартына настолько психологически усложняется писателем, что преступления-то в полном смысле этого слова как будто бы и нет. Вполне закономерно, что в критике весь анализ романа часто сводился к выясне­ нию вопроса, совершил ли Мартын пре­ ступление и когда. Тем более, что сам писатель устами Черноголового ставит этот вопрос на разрешение: «когда же Мартын совершил преступление: там в Лисках, спасая себя, или... потом, спа­ сая других?». Читатель понимает, что Мартын Бай­ маков — закаленный годами политиче­ ской ссылки коммунист не был трусом и в минуту «преступления» не думал о своем спасении. Писатель раскрывает ведущие харак­ теры через раздумья, воспоминания, внутренние монологи. Действия-то в ро­ мане, собственно, и нет. Все конфликты перенесены во внутренний мир его пер­ сонажей. Так, мы узнаем, что огромное само­ любие, стремление возвысить себя, со­ вершить необычное были отличительны­ ми чертами Мартына еще в детстве. «Он делал не всегда то, что считал возмож- / 2 «Сибирские огни» М 2.