Сибирские огни, 1965, № 002

Он подарил мне маленькую книжечку рассказов без обложки, которую пос­ ле болезни собственноручно набрал и напечатал в железнодорожной типогра­ фии. Книжечка открывалась рассказом «Рогульки», так взволновавшим меня при памятном расставании. Прочитав рассказы, я тогда же понял .— Всеволод вступил уже одной ногой в тот мир, который называется литературой, вступил уверенно, как на свое по­ жизненное поприще. А через два дня он подал мне теперь известное письмо М. Горького из Пет­ рограда, в котором Алексей Максимович спрашивал Всеволода: «Но что я должен сделать для того, чтобы Вы перебрались сюда? Сообщите об этом, и я начну действовать. Спешите». В жизни и судьбе Всеволода наступил резкий перелом. Ем. Ярославский подписал бумажку, в которой говорилось: «Вс. Иванов командируется в распоря­ жение Горького». Все сотрудники редакции газеты с утра поспешили засвидетельствовать Все- золоду свое почтение, и даже надоедливая скрипка заведующего редакцией Че- ремных в это утро молчала. Мне было предложено заменить Всеволода на выпуске газеты, и я пересе­ лился в его комнату в гостинице «Деловой двор» (на Мокром). По вечерам мы ходили в типографию на Лермонтовской улице, где печаталась газета, а все дни посвящали предстоящему отъезду. Сборы, по тем временам, оказались недолгими — по удостоверению мы по­ лучили большую круглую буханку хлеба, а из запасов столовой Сиброста завхоз выдал пару ржавых селедок да кусок желтого сала. Эти дни перед отъездом Всеволод «изобразил» в тетрадке, которая осталась ла его столе и перешла ко мне со всей недвижимостью гостиничного номера. Вот странички из этой тетрадки, исписанные вдоль и поперек карандашом: Желая ехать в Петроград, Не пожалел я, брат, затрат: На «сибтолкучке» продал мигом,— Оставив три-четыре книги, — Почти свое все барахло. Жену в конце объяло зло: — Ты настоящий спекулянт!.. (Мне льстит сей доблестный талант.) Затем я бегал в сотни «сибов», Стал мягче соленого гриба, Потел, кричал, опять потел (Чтоб эти «сибы* черт бы съел!) И на вагон международный Достал талончик я свободный. С любовью гладил я бумажку: — Шалишь! Не задержать милашку! В окно кассира тысяч пять: — Прошу билет, любезный, дать... Но сытый, гладенький кассир Талон и деньги возвратил, Мол, на вагон, прошу прощенья, От «сиба» нету разрешенья... Опять по «сибам», «губам», «комам»’ Свое я сердце в тряпку скомкал... Решил: поеду-ка в простом! И, порешивши так на том, Себе я пропуск достаю, А коли сяду — как в раю, В теплушке буду наслаждаться — Лишь бы до Питера добраться!.. В таком духе и стиле заполнено еще несколько страниц тетрадки и под мно­ гими подпись: В. Тараканов — псевдоним, которым изредка Всеволод пользовал­ ся в газетах. И он действительно скоро уехал. Он уехал в холодную февральскую заметь, когда коммунисты и рабочие Омска уходили на подавление петропавловско-ишимского кулацкого восстания, ...А в холодном Петрограде Всеволода отечески ласково встретил добрый и мудрый гений — Алексей Максимович Горький, поднявший многие молодые та­ ланты на творческое служение великому советскому народу. 1 В то время в Омске размещались все сибирские (сибы), губернские (губы) учреждения и комитеты (комы).