Сибирские огни, 1965, № 002

Я чувствую себя растерянно. Он кажется мне слишком рассудительным и холодным. Я уже знал всю горькую правду о гибели многих лучших сынов рабочего класса Омска. Дважды они поднимались против колчаковщины и оба раза понес­ ли большие потери. — Но нет же такой силы, которая могла бы выстоять против народа...— го­ ворю я в запальчивости. Всеволод улыбается. Ему не нравятся эти разговоры, может быть, потому, что мы идем по шумному Любинскому проспекту, что нас окружают люди. — Прислушайся к трезвону,— говорит он.— В город съехалось больше де­ сятка архиереев, привезли откуда-то с Урала икону Абалакской божьей матери и поднимают дух верующих... Видел дружину «святого креста и полумесяца»? — Я прочитал о них в «Правительственном вестнике». Это сынки чиновни­ ков, глупые дети своих отцов. Вчера они дефилировали против управления доро ги и пели: «Нас в поле двинули не силой, мы встали грозною толпой...» Слушай, Всеволод, кто пишет для них такие стишки? — По-видимому, в цехе Ауслендера есть и такие, которые могут писать оды и гимны верховному правителю. Любинский проспект шумел веселыми голосами гулящих девиц и пьяных офицеров, из тех, которые крепко держались за штабы и не хотели «нюхать боль­ шевистский порох». На этих не действовали ни призывы церкви, ни угрозы на чальства. Под шум людской и звон колоколов Всеволод читал нараспев: По улицам пыль да ветер, Д а плач колокольного звона. Никто почти не заметил, Как пронесли чудотворную икону. Две старушки, перекрестясь, Оправили полушалки... Город — ламанческий князь — Смотрит уныло и жалко... В стихах ощущалось дыхание тогдашнего Омска, но я не помню — была ли у них концевая строфа и какая она была? Я знал, Всеволод изредка «баловался» стихами, и не стал расспрашивать, кому принадлежат эти строки. Так и до сих пор не знаю — чьи это стихи... Страница четвертая День выдался тихий, солнечный, словно по заказу. Перед этим низовой ве­ тер гнал крутую волну Иртыша и с шумом и грохотом разбивал ее вдребезги о крутой берег у крепости. Серые тучи, клубясь, плыли над городом, задевая ост­ рую иглу радиостанции у дома Колчака. Вихри поднимали столбы пыли на Кафед­ ральной площади и бросали ее на город, забивая Глаза прохожим. На пристани пароходы молча дымили, как бы раздумывая: что делать? куда пойти? «Столица» «верховного правителя» жила в чаду унылых настроений. При зывы первых дней — «В Москву! В Москву!»... стали уже не модными, многие стремились под разными предлогами удрать на Восток. Шла бойкая торговля ва­ гонами, спекулянты выбрасывали на рынки залежалый товар, с утра до поздней ночи шумели рестораны и кафе. Угнетали фронтовые сводки, обыватели и вся эта шатия не знали, куда себя девать от тоски, от предчувствия приближающегося «рокового» дня. Не все же могли уехать на Восток. И вот наступила теплынь, яркое солнце и осеннее умиротворение в природе; затихли ветры, и синий колпак неба опустился над городом, словно защищая его от всяких напастей.