Сибирские огни, 1965, № 002

Я тогда жил под братской церковью («Утоли моя печали»), там было так же шумно, как и в ночлежке. Наверху совершалось богослужение, а внизу, в подва­ ле, где были устроены номера для приезжего духовенства, затевались пьянства и шли бесконечные споры по религиозным вопросам. Очень трудно было что-нибудь делать в этой обстановке. Но отчаяние не пригибало к земле, не туманило глаз. Я видел: люди живут по-разному — есть хо­ зяева и есть рабы. И еще были обездоленные. Мне тогда казалось, что доля рож­ далась вместе с человеком и с ним уходила из жизни... Умерла знакомая девушка. Всю короткую жизнь она боролась: днем работа­ ла, а ночь проводила за учебниками. Она мне казалась прекрасной, как цветок на восходе солнца, когда роса крохотными алмазами еще горит на его лепестках, Ей хотелось скорее вырваться из тисков нищеты; она верила — настоящая жизнь придет потом... Но раньше пришла чахотка и свела ее в могилу... В память об этой девушке я тогда написал сказку «Божий цветок». Вот ее содержание. На огороде, у плетня, много лет лежала конская голова. От времени кость стала белой, чернели только провалы глазниц. Здесь было царство лопухов, кра­ пивы, полыни и дурнопьяна. Ни один' цветок не украшал это темное царство, все здесь было мрачно и сыро. Летом конская голова закрывалась большими листья­ ми трав, а осенью череп оголялся и пустыми глазницами укоризненно смотрел в бездонную синеву неба. Как-то весной, когда все начинало зеленеть, из глазного отверстия черепа появился цветок да такой красоты, что все окружающие травы повернулись к не­ му — так он был красив! Развернувшийся бутон прикрыл мертвую голову и сиял радужной прелестью, какой не сияет ни один цветок на земле. И у плетня началась новая, дотоле неведомая жизнь. Каждое утро все тра­ вы, просыпаясь, приветствовали чудесный цветок. Он стоял на тонкой ножке и всем кланялся. Казалось, пришли последние дни сумрачной жизни: зацвела белы­ ми, с темной каемкой цветами белена, а крапива с полынью день и ночь курили фимиамы прекрасному созданию природы. И вот однажды в огород зашла свинья. Увидела у плетня необычный цветок, подошла, копнула своим жестким носом белый конский череп и срезала цветок. И будто солнце погасло, пасмурно стало на огороде, холодом потянуло от мертвой головы и безжизненного цветка... Сказка появилась в газете «Приишимье», а несколько позднее (а может быть, раньше?) в этой же газете был напечатан рассказ «Сны осени», и под ним стояла подпись: Всеволод Иванов. Всеволод жил тогда в городе Кургане Тобольской губернии и работал в типо­ графии газеты «Курганский вестник» наборщиком и метранпажем. Наша первая встреча произошла в Омске, в квартире Антона Сорокина той же осенью. В памяти остался широкоплечий среднего роста молодой человек, с густой русой шевелюрой, с лицом круглым и бледным; за стеклами пружинного пенсне поблескивали пытливые монгольские глаза. Он был в черной суконной блузе с от­ ложным воротником и нагрудными карманами, из которых торчали какие-то бу­ мажки и коричневый толстый карандаш. Сорокин показывал нам напечатанные рассказы, письма известных писате­ лей, множество своих рисунков и беспрерывно твердил: — Писать надо каждый день; всякую свободную минуту присаживаться к ■столу... — Это относится к тем, у кого есть стол,— смеялся Всеволод,— и у кого есть что на зуб положить... — Но ведь вы же работаете?! — удивился Сорокин. IX. «Сибирские огни» № 2.