Сибирские огни, 1965, № 002

С появлением этой повести читатели, казалось, простили А. Сорокину многие его чудачества и саморекламу. В те годы он украшал своими рисунками и заборы улиц, и столбы на мосту через реку Омь — везде били в глаза слова: «Гений Си­ бири Антон Сорокин». Было даже такое: в «Синем журнале» появился его порт­ рет и краткое сообщение, что Антон Семенович Сорокин покончил жизнь само­ убийством, не в силах примириться с мещанством, и еще что-то. Повесть «Хохот желтого дьявола» была написана своеобразно и не всем нравилась. Ясно было одно — она направлена против войны. Мы тогда еще не знали — когда будет война, какие размеры она примет и каков будет ее конец, но приветствовали это произведение своего земляка. Издатели «Омского вестника» только под конец (когда началась война) разглядели ее суть и стали печатать с пробелами. А. Сорокин сам сшивал, склеивал отдельные оттиски и рассылал зна­ комым и редакциям газет. Редкие газеты в Сибири предоставляли свои страницы для рассказов и сти­ хов. Отличалась от других петропавловская газета «Приишимье», она в воскрес­ ные дни давала «литературные страницы». Редактором газеты «Приишимье» был Леонид Степанович Ушаков. Он глубо­ ко любил художественную литературу и, конечно же, стремился передать ее лю­ дям через свою газету, объединить вокруг нее пишущих. Так, он «вывел в люди» молодого поэта Николая Янкова. (Позднее он издал книжку стихов — «Накану­ не»). В газете печатались рассказы А. Сорокина, В. Дарагана, только что вернув­ шегося из Туруханской ссылки, Ипполита Серикова, Семена С. (Савельева) и других. Я долго скитался по Сибири, и груз впечатлений давил меня. Нужно было разрядиться. Антон Сорокин, с которым я уже был знаком, говорил мне: — Садитесь и пишите, вы сразу станете знаменитостью... Я с грустью качал головой и говорил, что мне есть нечего... Куда уж тут до знаменитости... ...Была война... Я поневоле все лето скитался по Тобольской губернии: плавал на пароходах, ходил пешком, работал на покосах. Как-то в одном из сел Ялуторовского уезда я был свидетелем загадочной трагедии: свекор и сноха убили друг друга ночью, и к утру в маленькой избушке был слышен только детский плач. Пришли соседи и увидели: на полу, в луже крови, ползает ребенок, а рядом, возле кровати лежит мать с окровавленной грудью; у двери — старик с проломленной головой. Как это произошло — никто не знал. Рассказывали: спор возникал всегда во время получения пособия от прави­ тельства. (Семьи, у которых на войну были взяты кормильцы, получали грошовое пособие). Старик будто бы говорил снохе: «Мой сын, и мои денежки...» А сноха отвечала: «Мой муж, и нам с сыном эти денежки дает государь...» В этом селе об этой истории я написал свой первый рассказ «Кто виноват?». Я сам не мог бы ответить на поставленный вопрос, но мне казалось, что я близок к истине: виновата война, виновато правительство. Рассказ я послал в Якутск, в журнал «Ленские волны». Рассказ был напечатан, но цензор, усмотрев «крамолу», приказал забить текст разнородным шрифтом и поперек страниц поставить два тяжелых слова: «Не дозволено цензурой». Меня это и обрадовало, и огорчило. «А-а,— мысленно грозил я незримым врагам своим,— не любите правды?.. Подождите, вы еще получите по заслугам...» У меня не было постоянной работы, верного куска хлеба. Я каждый день бе­ гал по городу, искал случайные заработки. Мне некогда было присесть, чтобы по­ думать, сделать набросок. Маленькие заметки в газетах не оплачивались, только тешили самолюбие.