Сибирские огни, 1965, № 002

нет. Сам же я был убежден, что нашего Петьки, сильного, задиристого уже нет в живых. ...Еще в Краснодаре — в кулуарах суда над предателями народа, — ко мне как-то подошел незнакомый сержант. — Вы Покрышкин? — Да. — У вас был брат Петр? «Был»? Сам этот вопрос уже настраивал на недоброе. Рассказ сержанта подтвердил тяжкую догадку. Они служили кадро зую вместе и к началу войны стояли на финской границе, куда я посы л ал Петру деньжат «на папиросы». — Нас отрезали и прижали к Ладожскому озеру, боеприпасы кон­ чались, и мы вынуждены были, отступая, утопить наши пушки, — вол­ нуясь, рисовал картину сержант. — Мы сделали себе плоты и отправи ­ лись ночью через бушующее озеро. Под покровом темноты можно было еще надеяться на спасение от немецкой авиации и переплыть к своим. Петр подобрал себе небольшую группу и остался для прикрытия отхода При прощании он ск а з а л мне: «Есть гранаты и немного патронов, будем пробиваться через леса». Когда мы отплыли, долго слышали стрельбу и взрывы гранат. Больше я его не видел. Вам ничего не известно о нем? — Нет. — Значит, наверно, там сложил голову. Ночью пальба в лесу стоя­ ла сильная. Д а , Петр Покрышкин. Он гла зами походил на вас. А я услы­ хал: «Герой Советского Союза Покрышкин» — и подумал: «Неужели он самый, Петр?» Я его характер немного знал. Такой, конечно, пошел на них с гранатами. Простившись с сержантом , я ушел на заседание. Слушая новые по­ ка зания подсудимых, я определил главное в поведении изменников Р о ­ дины — животный страх перед врагом, перед малейшей опасностью Из этого мерзкого страха, как из лесного мха, выползала гадючья голо­ ва измены. И наоборот, в людях, ненавидящих всей душой захв а тчи ­ ков — сколько в них мужества, верности своим отцам, матерям, братьям, сестрам, невестам... Своей Родине! Как противны им ж алкие людишки продававшие души свои ради того, чтобы выжить!.. ...Обо всем этом мне хотелось написать в Новосибирск еще оттуда, с Кубани. Но я т ак и не решился на это, умолчал о беседе с сержантом. Думал : может быть, когда-нибудь мне представится случай побывать лома, тогда и рас скажу обо всем. Когда я мысленно представлял себе поездку в Новосибирск, неволь­ но думалось и о своих двух золотых звездах. Фронтовики о н а град ах говорили между собой редко, но чувствова­ ли их, конечно, всегда. О них раздумывали наедине. Они были чем-то сокровенным, священным и словно живым. Две золотые звезды, которыми отметило меня правительство, —- второю наградили в конце августа 1943 года, — часто за с т авл яли меня многое вспоминать из своей жизни и переосмысливать. Когда мне вру ­ чали вторую звезду, я почему-то сразу подумал о Степане Супруне, о его словах, сказанных обо мне тогда, за несколько лет до войны, в Хосте. Он верил, что я стану летчиком, что в моем характере есть много качеств, необходимых именно летчику-истребителю. Степан Супрун не увидел на своей груди второй золотой звезды — он был ею награжден посмертно. Человеку радостно сознавать, что он достиг своей мечты — зав е т ­ ной, единой. Я стал летчиком-асом, десятым в стране д важды Героем. При этой мысли в памяти оживали самые трудные дни боевой жизни, когда решалось все главное: пойду ли я д ал ьш е по избранной однажды дороге, преодолевая препятствия, или они столкнут меня с нее.