Сибирские огни, 1965, № 002

На табуретке — печной лист с тестом, на столе — ведро с пойлом. Дед тыкался из угла в угол и ругал на чем свет стоит старуху. Душевной беседы у нас не получилось. Отпуск? Эка невидаль отпуск! Каждый рабочий человек должен от­ дыхать — в Конституции так записано. Пенсия? Эка невидаль пенсия! Через три года и он получит пенсию — в Конституции тоже записано. Раньше не было? Так для того и колхоз поднимали под руководством партийца товарища Дегтя- ренко. И пенсия будет. И дом отдыха построим. Правда, до того еще не близко, но вполне достижимо. Выгнав скотину во двор, старик долго не возвращался. Я понял, надо ухо­ дить. У калитки хозяин застенчиво придержал меня за полу пиджака и попросил, чтобы его фамилия не появилась не дай бог в газете: кому на старости лет охота перед людьми срамиться. Неправильно, конечно, вел себя тогда на берегу, но не надо судить строго — разучились верить хорошему. Зачем прошлое поминать! Правильно, незачем. И я не назвал его фамилию. 5 Бригадир Петро Зыков недавно отстроился. В просторном доме недалеко от новой конторы пахло еще смолой, мхом и краской. Я жил у него весной пятьдесят восьмого года почти месяц. Вечерами после работы Петро до самой темени возился во дворе, тесал брев­ на и успевал вязать на бане один-два венца. Я как умел помогал ему иногда — где подкатить, где поддержать плечом — и слушал немногословные, всегда дельные рассказы о колхозных новостях. Больше всего меня интересовал председатель. Но как раз о председателе он не любил распространяться, обрывал мои расспросы одинаково: — Трудно с ним работать, но интересно. Да, он нелегкий — Дегтяренко. Иной раз душевный — дальше некуда, про­ стой, но это не надолго, того и гляди сорвется. Даже мелочь выводит его из тер­ пения. Увидит, например, корову на капустном поле, и конец хорошему настрое­ нию. В такую минуту не лезь с вопросами. Толку не добьешься, а то и получишь на орехи не за здорово живешь. Наблюдал я как-то такую сцену. Стоит председатель у конторы, ждет машину, — он собрался ехать в город. А шофер Федя, как всегда, не торопится. Федя обладал феноменальной невозму­ тимостью. Я никак не мог понять, как они с Дегтяренко все-таки ладят. Впрочем, они никогда не ладили, но почему-то долго не расставались. Федя, наконец, подал машину. Председателя что называется «прорвало»: мне, мол, некогда ждать разгильдяев, я, мол, тороплюсь. И, махнув рукой, разма­ шисто зашагал по дороге в город. Федя, ничуть не смутившись, поехал следом за ним, буквально по пятам. Так и скрылись из вида: председатель на своих двоих, шофер — за баранкой. — Отчего он такой, председатель? — спросил я однажды у Петра Зыкова. — Близко к сердцу все принимает. В натуре такой уж человек — нестан­ дартный. С Петром Зыковым председатель поступил тоже «нестандартно» — сразу же после армии поставил бригадиром, без проверок и особых аттестаций, чего поч­ ти никогда не делает. Нельзя сказать, конечно, что парень не знает сельского хо­ зяйства — он вырос на земле, но для роли, которая отводилась ему, не имел опы­ та. Петро руку приложил к сердцу при первой их встрече: не могу, не в силах. — Мне, может, тоже не по силам, да я взялся, — ответил Дегтяренко. — Я не способен! — Нужда таланта прибавит. Ну что ты будешь делать — никакого резона в счет брать не хочет. — А не справлюсь?