Сибирские огни, 1965, № 001

стью, выдумкой, энергией. З а непродолжительное свое пребывание в полку он оставил в каждом из нас глубокий, неизгладимый след. А я с Вадимом не только взлетал с одного аэродрома, жил в одном общежи­ тии, встречался за одним столом, обсуждал проведенные вместе бои. Я крепко дружил с ним. Вадим, еще там, в Манасе, умел шуткой, вызовом на откровенный разговор быстро устранять недоразумения, которые возникали в наших взаимоотношениях с Марией. Он сам затащил нас к местному фотогра­ фу, усадил перед объективом и сказал: — Сними их, пожалуйста. Они, понимаешь... Ну в общем они долж ­ ны быть навсегда вместе. Снимай быстро. Он очень тонко угадывал настроение, состояние товарища и нахо­ дил для него нужное, ненавязчивое, хорошее слово. Когда я узнал, что Фадеева не нашли, что он упал со своим самоле­ том в плавни, как было с Никитиным, мне стало еще дороже все то, что было пережито с ним вместе. Но я, привыкнув анализировать свои дей­ ствия и поступки, теперь и потом еще много раз думал о поведении Ф а ­ деева в полетах и на земле, доискивался причин, которые привели его к гибели. Ведь все с чего-то начинается и к чему-то приводит. Фадеев был командиром эскадрильи, как и я, мы занимали в полку одинаковое положение, но я был старше его, больше летал, большс- сбил, на суровое дело войны смотрел несколько серьезнее, чем он,— этому научил меня жизненный, боевой опыт. Как друг, я всегда старался кое-что подсказать Вадиму, кое в чем поправить его. Так было после его «трюков» над аэродромом и в других случаях. Вадим, выслушав меня, обещал не делать больше ошибок. Речь шла об очень важных вещах —- о тактике, об излишней самоуверенности и недооценке врага, об образе жизни. Однако Вадим по молодости не всегда следовал моим советам, иногда больше полагался на свою стихийную могучую волжскую на ­ туру. Как-то я по-дружески намекнул ему, что было бы лучше для него, если бы Людмила, пришедшая к нему от другого, в это напряженное время пожила где-нибудь в тылу. Было видно, что он часто недосыпает, похудел, бывает иногда вялым, апатичным. Вадима возмутили мои слова. — Тебе, Саша, просто завидно! — воскликнул он.— Марию не мо­ жешь разыскать, вот и берет тебя зависть. Я вынужден был замолчать. Дружеское слово здесь подействовать уже не могло. Группу, в которой летал в последний раз Фадеев, возглавлял я. Это меня угнетало тогда и угнетает еще сейчас. В том вылете мы шли на линию фронта шестеркой: ввиду низкой облачности к моему хорошо слетанному звену подключили пару Фадеева. Я как всегда взял курс в тыл к немцам, чтобы там подловить бомбардировщиков. При подходе к реке Кубани Вадим стал отклоняться восточнее. На мои призывы приблизиться ко мне он как будто отвечал согласием, но все дальше отходил от нас. Опытный летчик, он, конечно, понимал, что не должен отрываться своей парой от всей группы. Может быть, он, командир эскадрильи, поставленный мне в подчинение, старался показать, что сумеет действовать и без моих указаний, целиком самостоятельно. Око­ ло станицы Варениковской мы наскочили на группу «Ю-87», которые, прикрываясь облаками, крались к линии фронта. Мое звено завязало с ними бой. Вадим же, идя далеко от нас, вышел на Крымскую, где в-это время кружилась группа «Мессершмиттов». Очень тяжело было Вадиму и Андрею Труду парой вести бой. с двенадцатью вражескими истреби­ телями. В том бою самолет Вадима был подбит. Андрей Труд, скован*