Сибирские огни, 1965, № 001

оголенной морозами лиственницы выбиваются к весне тонкие стальные иглы новой хвои... «Друг мой, друг далекий...». Ох, Нилка! Прижились во мне эти теп лые слова, а зачем, к чему! — Ну, чтой-то седни вы у меня такие скучные?— сказала мама, про­ ворно расставляя на стол миски с картошкой и огурцами, кружки с простоквашей. — Ути мои и те повеселее! Доставайте, пока горячень­ кая... Нила, прихвати вон ту табуретку у окна! Мама верно приметила. Батя после вчерашней растатуры все мимо меня глядит, и все будто ему ноги тянет и в голове позванивает. Еще бы, три дня сряду — то пол-литру, то чекушку... Сел, кряхтит, постанывает. И Нилка что-то не в себе. Может, я ей вчера лишнее сказал? И слов­ но бы она не выспалась. За полночь сидела в своей каморке, пером скри­ пела — наверное, отцу письмо... — Так какие ж у нас седни дела! — Мама — гладко причесанная, красивая, спокойная — повернула ко мне лиио и чуть подморгнула: «Что ж, сын, начинай, о чем мы с тобой столковались на птичьем озере?» Ладно, мама, чего ж откладывать! По твоей науке — прямиком так прямиком! — Ты, батя, с утра куда — не на ферму? И я тогда б с тобой, а? Отец взял из миски большую картофелину, подул на нее, перекатил с ладони на ладонь. — Вот и хорошо б,— сказала мама и повернула лицо к бате,— два мужика, четыре руки, подмогнули б там бабам! А то совсем без призору! Как ни суди, а права Нюра! Отец положил картошку на стол, тоскливо поглядел на нее, потер ладонь о ладонь. — Ну что за люди? Нюра да Нюра! Поисть не дадут! — вдруг заорал он.— Сдалась им растакая ферма! Что у меня, других делов нету! — Ну, чего раскричался! — спокойно сказала мама. — Ну, чего? Я-то тебя знаю, а девчонка вон обожглась с напугу. Ты отчего кричишь— виноватый, вот и раззявился! Я ведь с тобой двадцать пять лет бок о бок, знаю твою манеру. Ты когда правый, то все молчком или в кулак по­ смеиваешься... Какие у тебя дела поважнее фермы? Отец опять поглядел на картофелину, встал из-за стола и — пошел к печке. — Нездоров я — кха! кха! кха! — вот мои дела. Отлежусь, может, и пойду... Лег на гобчик, подложил локоть под голову и повернулся к нам спиной. Мать посидела, поглядела на него, взяла с постели подушку-думку и подсунула ему под затылок. Да , не вышло у нас — как надумали. — Евдоким,— сказала Нила,— ты правда на ферму? И я давно хо­ тела. Возьми меня, пожалуйста. Книги туда свезем, а? А то все равно не ходят ко мне. Возьмешь? Я молча кивнул, и она тут же сорвалась с места. Раз! — сумочку под мышку и к двери. «Приходи за мной, я быстро, только книги увяжу!». — Полетела! Чай-то не допила! Вон как,— с досадой сказала мама, повернувшись к гобчику.— Девчонке этой чего-то надо на ферме, а з а ­ ведующему милее теплый гобец! Ждешь, чтоб доярки тебя назьмом закидали! Отец сердито сопанул, но не шевельнулся.