Сибирские огни, 1965, № 001

дит, если за молоденькой фельдшерицей не утекнет! Ты, Федя, нам бр аж ­ ки не подливай, нам с Клашей на ферму. Мы уж сюда на радостях... Почуяло мое сердце, будет потеха, коли Нюра за мужичков взялась. Только уж Мишу зачем трогать, он сам не свой — как Таня Махоткина уехала! Д яд я Артем встал, прокашлялся. — У каждого свое, Анна Захаровна. Главное — чтоб не жить как орех на лещине или бурундук в норе. Надо чтоб со смыслом... Мы переглянулись — я, Евдоким, Федя: сейчас дядя Артем про гражданскую войну, про Волочаевку, как они там с Мартыном Сенотрусо- вым, потом про Отечественную, когда был он связистом и как его подра­ нило... — Ты ешь» сынок, ешь, — маманя все подкладывала Евдокиму в та ­ релку — то груздь пошляпистей и потуже, то кусок мясистого холодца, то пирог с осердием, — ты ешь, свое ведь, домашнее... А они пускай себе го­ ворят, худое не скажут... — Клань! — тихо спросил Евдоким, не глядя на меня,-—А что батя наш... крепко выпивает? — Да так... случается. — Давно? — Д а вскорости как ты... как тебя... Теперь-то бросит! И не думай об этом! Пожалела я, что сказала про папаню. Потемнело у Евдокима лицо, ушел в себя и даже пирог недоеденный положил. Только тут маманя его под бок: к тебе, мол, Артем Федосеевич, по­ слушай. — Я вот о чем. Мы, Евдоким, тебя худым не считаем. Растили мы тебя в пионерах, в комсомоле. Помнишь, еще вовсе малой, пришел: хочу, дядя Артем, на трактор... Допустили! И не то главное, что с тобой случи­ лась та глупость, хотя она и не совсем глупость, а то, что впереди... так что берись похватче за дело! Верно, Николай Михайлович? — Д а уж куда вернее! — ответил дед Горчаков. — Ты, Евдоким, ко мне в гости заходи, мы, паря, с тобой все обмозгуем... Чегой-то меня все бражкой обходят? А Евдоким вроде слушает, а меня, не глядя, сквозь зубы допра ­ шивает: — Клаш, а Катя здесь? — Евдоким, погодим об этом... — Ты скажи: здесь или нет? — Не знаю, будто уехала. После всего, что было, он о ней еще думает! Может, он еще что хотел спросить, только Нюра не дала. Все она прикидывала, с какого боку ей уцепиться за слова дяди Артема. Нашла — уцепилась! — И я говорю: берись, Евдоким, за работу. А то вроде и мужиков у нас на Чикое не стало. В прошлом году на Верхней Качуге цельное мо­ ре соломы не застоговали. Мы сами, бабы, волоком прошли. А зеленки за Тургуем сколь стравили! И на току зерно кто хошь жрал — и яманы, и поросята... Ты скажи, Федя, какое гнилье вчера на ферму привез, ска ­ жи, тут все свои! — Д а ты что, Нюра, на меня! — Федя поправил свой галстучек. — Я ведь не председатель, не бригадир, а мы, солдаты, ни в чем не вино­ ваты, я вовсе рядовой... А коровы-то ваши все равно замухрые, их ты хоть маслом пои, они все равно водой доятся! — «Ваши», «рядовой», «не виноваты»,— Нюра так тряхнула т яж е ­ лыми волосами, будто они давили ее.— Почему мы таких слов не знали.