Сибирские огни, 1965, № 001

Чуть не каждый день с озера, где птичник, мамка хворых утят при­ носит. Этот хроменький, тот зябнет, третьего дождем захлестало — и д а ­ вай их выхаживать! Сметная: таким крохотулечкам горчичные обвертки делает! Видно же, что утеночек на тонюсенькой ниточке держится, в нем одни только косточки да кожица в пушочке, — а она все дышит на него, греет его в горячих ладонях — от своего дыхания, от своего тепла, от своей жизни в утеночка вливает... Вот они, желтекькие одуванчики на ножках-спичках, вот они и бродят у нас дома по длинному столу, как по двору. Тут какого-нибудь самого слабенького приметишь и ляпнешь: ал ты, жалость какая, пропадет голубчик... Мамка потом часами со мной не разговаривает, все норовит шлепнуть по одному месту: «Вертайся к себе на ферму, и как тебя там коровы только терпят!» Ну, а чем я виноватая! Что правду, лишь учую, при себе не берегу? Я вот сама себя спрашиваю: откуда я узнала, что Евдоким приедет'’' Почему я вдруг со вчерашнего растревожилась? Началось с того, что Федя ввечеру, словно машина его взбесилась, ворвался на ферму, и сразу во мне будто запело что-то... Неспроста при­ ехал: не только, чтоб отходы для коровушек привезти, не только, чтоб нам, дояркам, крупы и хлеба... Нет, не только для того... Мы как раз клетки для телят белили,— пока время есть, пока бу~ фенки на пастбище, а тут вдруг Федя, ну и мы, доярки и телятницы, г 'удовольствием кисти побросали и вокруг машины захороводили. А Федя чертом скок в кузов, лопатой во всю зашебаршил. Кепка 'на затылке, лицо блестит от пота; на нас и не смотрит. — Живей, сестрички! Времени у меня всего три с половиной се <:<унды! — Ах ты, миленький наш,— всплеснула руками Тоня Горчакова,— &'то и по секунде на каждую не выходит... -— Неужели у тебя, торопыга, и новостей для доярочек нету? — спро сила Сима Быкова. Она у нас важная и если спешит, то когда на тан цы.— Что там в рлубе сегодня — кино, концерт? Федя, поглядывая на нас сверху, приложил черен лопаты к сердцу — Сестрички, не спрашивайте! Ничего не знаю. Еду в ночь в район, утром обратно... Вон в том углу еще сметайте... — Ну и отходы,— проворчала тетя Нюра,— полный кузов привез, а толку? Зерно щуплое, морозом прибитое, да еще с плесенью пополам.. И где еще, вопрос, то дурное зерно дробить? Но Федя уже сиде^ в кабине и разворачивал полуторку. Сейчас всю ферму пораскидает! Да нет, у ворот попридержал, высунул голову, по- ¿зел широким гусиным носом: — Для магазина товару навезу: духов вам, клипсов, пряников... А ■гще поручено доставить в Мураши девушку необыкновенной красоты’ Машина пыхнула сизым, удушливым облаком и рванулась мимо бе­ резовой рощицы на переправу. — Девушку! — подбоченилась тетя Нюра.— Все-то ему, бесу верчё ному, мало! Она глядела вслед машине — тяжелые волосы повылазили из-под косынки, сама высокая, легкая; хоть и повядшее лицо и глаза в сеточке морщин, а красивое, сильное. И злое... — А ну, девушки, кончились кино-танцы; берись за беленку! И минуты передышки не даст! Хуже всякой свекрухи! Тоня взмахнула ковыльной кистью: — Эх, мазнуть бы милого дружка напоследки. Верно, Клашенька? Конечно, верно! ¡Не понять Федюньку: то на меня нежно поглядывает, то на Тоню, то меня прокатит до переправы, то ее, то мне саранок нарвет, то опять же