Сибирские огни, 1965, № 001

Реализм — это, во-первых, правда психологическая... Следование действительно лучшим •образцам социалистического реализму •совершенно немыслимо без психологи­ ческой глубины и тонкости, убедитель­ ности и достоверности в творчестве. Это не всегда мы видели в повести Ц. Дона, и об этом ничего не говорилось в ее р аз­ боре журналом «Б айкал». А ведь такое печальное обстоятельство, к сожалению, гораздо чаще, чем хотелось бы, встре­ чается в произведениях бурятской про­ зы, в частности в последних произведе­ ниях, опубликованных «Байкалом». К числу таких произведений относит- -ся рассказ М. Жигжитова «В Больших Черемшанах». В нем есть лишь сюжет, -ситуация, но совершенно отсутствуют характеры, нет психологического обосно­ вания поступков главного героя, в кото­ ром Уумирает трус». Или возьмем повесть Ц. Галанова «Живет человек» и рассказ Ц. Шагжи- на «Летним вечером». Какая тут сумя­ тица, неразбериха и произвол в мыслях, чувствах и самых решающих поступках главных героев! Когда шагжинский ге­ рой Батор по энергичному настоянию Кати пришел к ее тетке, Объявил о их любви, о намерении уехать в город, что­ бы учиться и работать, тетка и ее гости над парнем надсмеялись. Конечно, это должно было оскорбить парня, озлобить против тетки и ее гостей. Но ведь Катя- то не смеется над ним, она любит его, готова идти с ним куда угодно. И тем не менее Батора охватывает злость не только на тетку, но и на Катю. Он от­ толкнул ее и бросился вон. Катя кину­ лась за ним, что-то кричала, но он не слушал. Далее необъяснимая нелепость его поведения еще более разрастается. Батор решает: «Я Кате не пара, а для тетки я самый обыкновенный батрак». Во-первых, причем здесь тетка, тем бо­ лее, что влюбленные намерены уехать от нее подальше? Во-вторых, почему К а­ тя не пара, если она его любит, если, н а­ конец, у своей тетки она по существу такая же батрачка, как Батор? Ни один из этих простейших доводов почему-то не приходит парню на ум. Вместо р аз­ мышлений он пошел и напился. Чем все это кончилось, мы помним. Таким об­ разом, поступок, во многом определив­ ший всю жизнь героя, совершенно пси­ хологически не мотивирован, не обосно­ ван. В повести Ц. Галанова «Живет чело­ век» вокруг главного героя старика Сандана нагнетена атмосфера такого бездушия, враждебности и подозритель­ ности, что он не видит возможности оправдаться в страшном обвинении и решается на самоубийство. В этом есть своя логика — если не жизненная;' то хотя бы сюжетная. Но что происходит дальше? С ружьем в руках Сандан ухо­ дит в лес. Там, как говорится, «для бодрости» он единым духом выпивает бутылку водки. Д ля некоторых бурят­ ских писателей это непременное прави­ ло, обязательная «традиция» — в слож­ ной и трудной ситуации, при соверше­ нии важных поступков персонаж д о л ­ жен быть пьян. Уж не от Ц. Дона ли ве­ дется эта традиция? Ведь его Радна шел выполнять задание кулаков пьяным. «Традиция» эта очень удобна: в пьяном состоянии все возможно, пьяному море по колено, и потому это избавляет от необходимости психологического обосно­ вания его поступков. Итак, водка выпита, решимости при­ бавилось. «Ствол руж ья тупо уперся в грудь, против сердца. Сандан наклонил­ ся, протянул руку к спусковому крюч­ ку...» Но вдруг над головой что-то зашу­ мело, Сандан глянул вверх и увидел, что сокол «черной молнией» настигает жаво­ ронка. Сандан вскидывает ружье, палит, и сокол падает... На лету старик Сража­ ет «черную молнию» после бутылки вы ­ питой водки! Тут он вспоминает (значит, знал да з а ­ был. Что с него взять — пьян же!), что в ружье всего один патрон... А тут еще внезапно появляются какие-то добрые ве­ селые люди... И от мысли о само­ убийстве уже ничего не остается. В душе старика Сандана происходит благодатный оптимистический перелом... Ну, серьезно ли это? Достойно ли это произведения, называющегося реалистическим? Однако здесь все-таки видна попытка, пусть с помощью случайных и искусст­ венных обстоятельств (сокол, один пат­ рон, забывчивость, появление людей), хоть как-то обосновать поведение персо нажа. А. Ж амбалдоржиев в рассказе «И снова ясно» не озабочен и этим. Его ге­ роиня буфетчица Зина любит шофера Доржи. Любовь эта не раскрыта, не по­ казана, а лишь провозглашена, заявлена. Но вот девушка увлекается штурманом Петей. Это увлечение, наоборот, именно раскрыто и довольно обстоятельно, в не­ го веришь. Через два дня штурман ул е­ тел, и кончается рассказ так: «Вечером, когда Зина ехала (с работы) вместе с Доржи в душной кабине бензовоза, напол­ ненной запахом бензина, она снова пере­ живала события последних двух дней. «Что это было? — спросила себя Зина. —Неужели это пролетело мимо твое счастье?» И тут же подумала: «Нет, не там твое счастье». И тепло взглянула на Доржи...». Вот и все «обоснование», вот и вся «мотивировка»: подумала — и де­ лу конец, сказала «Нет, не там» — и из­ вольте этому верить. Чтобы избежать мотивированного пси­ хологического обоснования душевных движений и поступков своих персона­ жей, некоторые бурятские писатели не­ редко прибегают к такому средству, как различного рода общения (чаще всего 12. «Сибирские огни» N1 1,