Сибирские огни, 1965, № 001

Р азумеется, всякий писатель совер­ шенно волен в выборе героя, в том чис­ л е и «героя на распутье», у него каждый р а з могут быть очень веские аргументы в пользу именно такого, а не другого выбора. Тут претензии к отдельному пи­ сателю , к конкретному произведению мо­ гут быть неосновательны. Но требова­ ние показать во весь рост подлинного героя времени, которое не всегда можно предъявить к тому и л и другому писате­ лю, к той или другой конкретной книге, можно и нужно предъявлять ко всей ли­ тературе в целом. Аналогично нельзя такое требование предъявлять к каждо­ му рассказу, что печатается в журнале «Б ай к ал», но его можно и нужно предъ­ явл ять ко всей прозе ж урнала, тем бо­ лее, если это единственный литератур­ ный журнал республики. И тут приходится с огорчением ска­ зать, что на страницах «Б айкала» в об­ р азе положительного героя мы слишком часто встречаем «человека на рас­ путье», человека, «раздираемого проти­ воречиями», и слишком редко — чело­ века целеустремленного, решительного, наделенного чертами борца и обществен­ ного деятеля, такого человека, который всегда был центральной фигурой нашей жизни. Наиболее крупным и значительным произведением прозы, опубликованным за последнее время в «Б айкал е» , яви­ лась вторая книга задуманной трилогии Даширабдана Батожабая «Есть ли сча­ стье?»1 Мы уже имели случай выска­ заться об этой книге и положительно ее оценить. Сейчас мы хотим лишь под­ черкнуть, что и в самом крупном произ­ ведении бурятской прозы последнего времени нет во весь рост написанного героя, в котором было бы воплощено волевое, действенное начало, нет образа человека-борца, который мог бы служить для читателя примером. Аламжи, цент­ ральный персонаж романа, находится на пути к тому, чтобы стать таким героем. Он, видимо, станет им в третьей кни­ ге, но сейчас Аламжи в полном смыс­ ле «человек на распутье», герой-стра­ далец. Гораздо более высокая степень соци­ ального сознания и активности воплоще­ 1 Другое столь же крупное и значительное про­ изведение прозы «Байкала» — роман Мих. Сте­ панова «Ночь умирает с рассветом». Это своеоб­ разная, талантливая вещь, и она дает интерес­ ный материал к нашему разговору о герое. Та­ кие персонажи романа, как председатель ревко­ ма Луша или ее коммунист-отец, погибающий от рук семеновцев, ’это как раз герои-борцы, герои- деятели, вожаки масс. Но роман М. Степанова, хотя часть его персонажей — буряты, хотя напе­ чатан он в бурятском журнале, это произведение русской, а не бурятской литературы. Поэтому мы все-таки вынуждены обойти его в нашем рассмот­ рении. ны в образах Галсана или Татьяны Львовны, гораздо большую силу дейст­ венного протеста и гнева против неспра­ ведливости мы видим в образе Ван Т у мэра, но, к сожалению, все это образы второго и даже третьего плана. Кроме романа Д. Батожабая, других бурятских романов в «Байкале» за по­ следнее время напечатано не было. Ос­ тальные произведения прозы — повести и рассказы . Посмотрим, как в них реш ается проблема положительного героя. Повесть Цэрэна Галанова «Ж ивет че­ ловек» посвящена очень важной теме — доверию, борьбе против пережитков культа личности. О колхознике Сандане кто-то распу­ стил слух, будто он в 1930 году убил председателя артели коммуниста Бадму. Сандан — старый коммунист, он был председателем колхоза, долго руководил парторганизацией, сейчас — бригадир. Словом, это человек с безупречным прошлым и настоящим. И, как говорит­ ся, далеко не робкого десятка. В моло­ дости случались у него отчаянные, до- рукопашных схваток, бои с кулацкими сынками. Да и по нынешнему времени автор характеризует его так: «Сломить, его непросто. Упрямый. Когда упрется в свое, ни за что с места не сдвинешь— пень, глубоко в землю запустивший кор­ ни...» Казалось бы, тут-то мы и встре­ тили «настоящего» героя. Но вот слух о том, будто он убил Бад­ му, дошел и до самого Сандана. И что же? Как реагирует этот смелый, безуп­ речно проживший свою жизнь комму­ нист? С изумлением читаем: «Холодный пот выступил у него на лице, перехвати­ ло дыхание. В первую минуту он не мог ни о чем думать, твердил, как заклина­ ние, как молитву: «Все, это все! Все, конец! Конец!» Так встретить слух мож­ но было бы лишь в том случае, если бы он был хоть в чем-то правдив. Но на са­ мом деле слух лжив, Сандан ни в чем не виновен. Так в чем же дело? Все ста­ новится ясно из дальнейших размышле­ ний героя: «Пропал, кажется, я, — тос­ кливо думал Сандан, — сажали и не за такое. В тридцать седьмом увезли Рин- чинова только за то, что утром забыл дать лошадям овса. Вредителем, врагом народа назвали. Так и не вернулся, сги­ нул человек. И мне не отвертеться... И никто не поможет... Вряд ли станут защищать, побоятся». Из этих рассуждений получается, что никакой разницы между тридцать седь­ мым годом и нынешними днями нет. Как тогда невинный человек мог бес­ следно сгинуть, так и сейчас. Как тогда обстановка была такой, что люди часто боялись защитить невиновного, так и сейчас. Если бы так думал лишь Сандан, то это бы ещ е куда ни шло, можно было