Сибирские огни, 1965, № 001

как он тотчас не только обижается, что было бы еще понятно, но и твердо ре­ шает, будто она его обманывает, невер­ на ему. Он не слушает никаких оправ­ даний, порывает с- ней и даже думает о мести, которую вскоре и осуществляет. Не все достаточно убедительно, пси­ хологически мотивировано и в поведе­ нии главного героя Радны. Когда, окле­ ветанный и выгнанный из коммуны, он подается к кулакам и даже соглашается выполнить их задание — поджечь об­ щественное сено — в это веришь: уж очень несправедливо и обидно обошлись с Радной! Но вот раскаяние Радны, по­ пытка спасти председателя Аюша, кото­ рого кулаки решили убить и все-таки убили, наконец, выдача кулаков — это все приходится воспринимать главным образом как результат того обстоятель­ ства, что Радна — середняк, труженик, местный человек, а не как результат конкретных сюжетно - психологических обстоятельств. Более того, некоторые из этих обстоятельств, казалось бы, тол­ кали героя на совершенно противопо­ ложные поступки. Например, идя под­ жигать сено, Радна был довольно силь­ но пьян («голова у него кружилась, в глазах стоял туман...»), что, конечно, способствовало совершению преступле­ ния. Но вот он увидел сено, вспомнил, что сам метал стога, и — «решитель­ ность мгновенно (I) сменилась растерян­ ностью...» Подобная «мгновенность» не принадлежит к числу завоеваний реа­ лизма. Некоторые элементы устно-поэтиче­ ских традиций механически перенесены в текст прозы. Ни о чем другом, как только об этом, свидетельствуют и вне­ запность, с которой любовное чувство охватывает героев, декларированность его, а не живое раскрытие и выражение; и преувеличенная эмоциональность или, лучше сказать, чувствительность героев в любви; их пристрастие к возвышенной романтической ф р азе и позе... «Наивная прямолинейность» сказыва­ ется у Ц. Дона и в пейзажах. Они не несут у него сколько-нибудь сложную идейно-художественную функцию, а вы­ полняют, как правило, роль зачина, «за­ пева» главы и простейшего информато­ ра о времени, месте действия и о погоде. З а редчайшим исключением все главы и подглавки повести начинаются пейза­ жем. Вот некоторые из них. «Под холодным дыханием зимнего утра дым из труб хужартайских домов стлался по самой-, земле. Далеко, разда­ вался скрип проезжавших саней». То есть нам сообщается, что дело происхо­ дит зимой утром, в селении Хужартай. «На просторном широком лугу стелет­ ся пряный аромат высоко поднявшегося разнотравья. Густая пыль стоит стол­ бом. кружится в воздухе, садится на за­ горелые лица косарей...» Мы узнаем: настало лето, стоит жаркий полдень. «Тихая летняя ночь. Уснули степи, погрузились во мрак горы, и лишь звон­ кий ручей, петляя между густыми за­ рослями кустарника, колотит быстрой струей о прибрежные камни...» и т. д. Пейзажи, как видим, не очень-то вы­ разительны. Это, конечно, говорит'само за себя. Но, пожалуй, больше дает пи­ щи для размышлений не бедность пей­ зажей, как таковая, а их однообразие, ибо оно состоит в использовании лишь наиболее крупных или бросающихся в глаза «деталей» внешнего мира, приро­ ды: земли, неба, солнца, луны, звезд, туч, птиц, гор, рек, лесов... Здесь можно привести немало приме­ ров, но и сказано достаточно, чтобы убе­ диться, что повесть «Луна в затмении», занимающая почетное место в истории бурятской литературы и имеющая бес­ спорные достоинства, все-таки не явля­ ется художественно - непогрешимым об­ разцом зрелого реалистического письма, которому можно лишь подражать. Бу­ рятская литература в своих лучших се­ годняшних произведениях шагнула го­ раздо дальше, чем эта интересная для своего времени повесть. Ориентировать­ ся на нее и сейчас, это значит смотреть назад, а не вперед. Герой-страдалец и герой-борец Могут сказать: подумаешь, велика бе­ да: в чем-то перехвалили повесть, напи­ санную более тридцати лет назад! Какая в этом опасность для сегодняшней бу­ рятской литературы? Рассуждать так было бы неверно по двум причинам. Во-первых, историю ли­ тературы , как и всякую историю, не сле­ дует ни улучшать, ни ухудшать. Во-вто­ рых, и это в данном случае главное, — чрезмерное восхваление повести «Луна в затмении» действительно несет в себе известную опасность для сегодняшней и даже завтрашней бурятской литературы, в то время как трезвый ее анализ мог бы иметь определенное положительное значение. Мы далеки от мысли, что, вняв этим похвалам, все бурятские писатели тот­ час начнут писать, как Ц. Дон, повторяя все его промахи. Дело не в этом, хотя безудержные похвалы действительно могут кого-то сбить с толку, особенно из молодых. Дело главным образом в том, что некоторые из тех недостатков, промахов и просчетов, которые мы ви­ дим в повести, нередко свойственны и сейчас произведениям бурятской прозы. Взять вопрос о герое. Журнал «Бай­ кал» лишь восторгается по поводу выбо­ ра главным героем человека, «раздира­ емого противоречиями» в повести Ц. До­ на, и расценивает этот факт как следо­ вание «лучшим образам литературы со­ циалистического реализма».