Сибирские огни, 1965, № 001

Возница дал мне хлеба и теплого желтоватого сала, завернутого в тряпку. Крупная соль хрустела на зубах. — Это которым в Америке не по нутру, — продолжал возница. — С жена ми, с ребятами. «Гуд» — это по-ихнему «хорошо». Машины им из Америки при слали. Ох, и ловки ж е они на машинах! Тогда, на берегу Амура, я позавидовал умелым парням в ладных синих ком бииезонах. А миллионы таких же ловких парней, оставшихся за океаном, завидо­ вали мне и моим соотечественникам. Их страну давил печально-знаменитый кризис, самый долгий в истории Соединенных Штатов, когда каждый четвертый американец оказался без работы. У нас в это время куплетисты перед началом сеансов в кино ещ е пели по пулярные тогда «Кирпичики»: И как водится, безработица По заводу ударила вдруг: Сенька вылетел, а за ним и я И еще двести семьдесят душ... Но уже закрывались последние биржи труда. В объявлениях мелькало вс? чаще: «требуются», «требуются», «требуются»... Я вернулся с Дальнего Востока в Сибирь: под Красноярском затевались большие дела, изыскателям дела хватало. Ш ла первая пятилетка. В страну приглашали иностранных специалистов. Бож е мой, как с ними возились: отдель­ ные' столовые, хорошие квартиры, особые магазины «Торгсин», где им продава­ лось все, что душе угодно. И господа эти пытались даже устанавливать свои порядки. Газеты писали тогда со стройки тракторного завода" на Волге: амери­ канца Роберта Робинсона травят другие американцы за то, что у Робин­ сона — черная кожа. Негр Робинсон сдал американский паспорт, получил со ветский. Но в те ж е годы писалось и о другом: американские тракторостроители по слали советским красное знамя. Потом был недобрый 1937 год. Тогда спрашивали у знакомого: «Не слыша­ ли, за что Петрова?» — «Не знаю. Говорят — связь с иностранцами». После войны на улицах наших городов появились свои, родные иностранцы болгары, поляки, чехи... А американцы? Живых, реальных сторонились: от греха подальше. На эк ранах же и на сцене театров изредка встречались с порядочными, близкими нам людьми, вроде героя пьесы «Русский вопрос», и очень часто — с отвратительно­ развязными невежественными типами, жующими резинку и нахально кладущими ноги на стол, чуть не в рот собеседнику. Потом пришло, наконец, долгожданное время большого доверия к советско му человеку. Мы услышали правду о Сталине. Мы, — не дипломаты, не члены делегаций, не представители комиссий по закупкам .кофе или кожи, а просто граждане своей страны, — стали получай, заграничные паспорта, ездить по белу свету, своими глазами смотреть жизнь и в «кап. странах». Под осень 1955 года среди месткомовских объявлений на истыканной кноп ками старой доске у нас в редакции появилась бумажка, приглашавшая желаю щих записываться в первую туристскую группу для поездки по Швеции. Я рискнул. Не скажу, чтобы положение иностранного туриста было привычным для меня и моих спутников. «Издавна представлялось, что интурист — это господин с трудно произно­ симым именем, с яркими наклейками на чемоданах, в штанах не совсем обыч ного покроя, который без очереди получает билет на «Лебединое озеро» и прице нивается к палехским шкатулкам. И вдруг — интурист тов. Чабаненко, интурист тов. Усов, инту 1 -*^г тов. Хлебосолова. Люди с заводов, из институтов, со строек». Это начало первой моей корреспонденции о Швеции. Да, вот так стали мы интуристами. Стали ездить, смотреть. Уравнялись с мистерами Смитами и с мистерами Джексонами. Они — к нам, мы — к ним. В числе многих других стал и я колесить по материкам и странам то туристом, то деловым человеком. Ай эм форина! Я иностранец! Но с чего же иностранцу начать рассказ о Нью-Йорке? Как-то я спросил об этом своего коллегу, прожившего за океаном немало лет. — Да с чего хотите, — сказалон. — Ну вот, в Москве как у васначинает­ ся день? Вы вышли из дома, а потом? — Потом? Потом иду к метро. — Так начните и в Нью-Йорке с метро! Вот, значит,вывышлиизгостини­ цы. идете к метро... Ю . «Сибирские огни» № 1