Сибирские огни, 1965, № 001

зеленые, розовые, синие, белые. А тело сонно и беспомощно ушло в мяг­ кую теплынь подушки и одеяла. Заснуть бы снова. Завтра еще полдня добираться до Мурашей. — Выключатель как раз над твоей дурацкой башкой, — спокойно и жестко сказал голос, в котором не было ни крошечки сна. — Зажги уж, раз вломился посреди ночи. Я отстранилась. Человек, сказавший это, лежал за переборкой, кро­ вать была вровень с моей кроватью, его голова — вровень с моей голо­ вой; мне показалось, что он говорит и дышит мне прямо в щеку, и я при­ крылась ладонью. Голос был сильный и грубый. Должно быть, детина с кедровину ростом, с красным лицом и пудовыми кулаками. Ну и дядька разлегся там, за переборкой! — Знаю, все тут знаю, не впервой на этой вышке,— мягко и заду­ шевно ответил тот, что у двери. Он, сдержанно посапывая, все стягивал сапоги и попеременно брался то за один, то за другой, — я уж тут... как-нибудь... разберусь. На трех машинах пришлось... и пешим. Попро­ буй, рассчитай... Вот до ночки и промаялся... Аж ноги свело... А ты, то­ варищ, спи, спи себе. Я тихонько, я вообще-то бесшумный, все у меня неслышно получается... — А ты не уговаривай, тут вроде бы не детский сад. Можешь гре­ меть, можешь топать. Меня хоть литрой сейчас оглуши, все одно не засну. — Почему такое? — мягко стукнул о пол сапог, за ним второй. — Захворал, что ли? Участливый, наверное, человек, деликатный. Он неторопливо раз­ делся, улегся, аккуратно и застенчиво зевнул. — Не то. Непривычно, — ответил дядька. — Все непривычно. Что постель мягкая, с пружинами — непривычно. И что за койку заплатил. Вот так вынул семь гривен и заплатил. Непривычно. Или что вот ты — сам открыл дверь, зашел спокойненько и разлегся, и что мог быть не ты, а кто-нибудь другой — кто сам захотел сюда, кому надо в этот дом, кто мимо проходил. И что я могу с тобой перемолвиться, а могу и к стенке отвернуться, а могу просто встать и уйти в любую сторо­ ну, ежели мне твоя рожа не по норову... Э, да разве тебе, бесшумному, понять! Что за странную речь произнес этот человек, лежащий рядом, за пе­ реборкой! Я представила себе здоровенного лесоруба из дальней тайги — так привыкнуть к лесной чаще, к шалашу, к постели из сосновых веток у ночного костра... Так привыкнуть, что и люди ему ни к чему! Он тяжело заворочался, и я невольно качнулась вместе с одеялом к другому краю кровати... А в той комнате, за переборкой, разговор оборвался, — как ниточку откусили. Стихло там, ни звука. Должно быть, и новенький, точно как я, раздумывал над словами своего соседушки... И вдруг — сама не знаю почему — я почувствовала себя такой оди­ нокой, такой маленькой и затерявшейся, — неужели это я ехала крутой дорогой через тайгу, мимо скал, над рекой,, у самого края неба? И это я здесь, в таежном поселке, совсем, совсем одна? «Чикой», «Мураши», «Старый кедр» — странные, незнакомые сло­ ва, и эти странные, чужие люди за тонкой дощатой стеной... А ведь было, и недавно было, другое — теплое, свое, настоящее: большая угловая комната, койка в нише, у окошка, и рядом — только руку протянуть, только глаза поднять — наши девочки, и казалось, что