Сибирские огни, 1964, № 12

В один из тех радостных дней меня вызвали в штаб полка. Краев, который всегда был со мной подчеркнуто официален, сказал, что меня хочет видеть коман­ дующий армией генерал Науменко. И сам вызов, и фамилия генерала, и обста­ новка на фронте настораживали. Еще недавно я готов был оставить свой полк, улететь на фронт, но теперь всякое изменение в моем положении воспринималось совсем иначе. Неужели заберут из полка? Полечу в штаб и не возвращусь в поселок? Не увижу больше своих друзей, Марию?.. Вечером я, как обычно, встретился с ней. Когда пришло время расстаться, сказал: — Завтра улетаю. — Надолго? — Возможно, навсегда... Мария ждала, что я скажу дальше. — Может быть, мы больше никогда не увидимся. Вот возьмите книгу. Пу­ скай она вам напоминает обо мне. Время не подарило нам счастья быть вместе. Сейчас я думал о войне, о боях в воздухе, больше ни о чем. Мария сжала мою руку. Я приклонил ее к себе. Наверно, впервые я видел, как девушка пла­ кала обо мне... На другой день я стоял перед командующим армией генералом Науменко. Он подробно расспросил о моем «деле», выслушал меня и потом уже сообщил, зачем я был вызван. Мне предложили должность заместителя командира полка, Я попросил предоставить мне время подумать. — Тебе в свой полк возвращаться нельзя. Вечером жду ответа, — сказал командующий и распорядился доставить меня на аэродррм. Там стояли новень­ кие самолеты «Ла-5», на них должен был перейти полк, в который я получал назначение. Расчет генерала был правильный и тонкий. Увидев машины, я не мог ото­ рвать от них взора. Ходил по стоянкам, любовался пахнущими, сияющими свежей покраской истребителями, поднимался в кабину, включал рацию. До вечера я бродил по аэродрому, раздумывая, что сказать командующему. Я беседовал с самим собой, с Вадимом, с Валентином, со своими воспитанниками, с «приемным сыном» — Островским. Ему недавно пришел ответ из Подмосковья. Я увидел, как этот юноша стоял под деревом и плакал. Я взял из его рук письмо и прочел, что его мать, отец, братья, сестры, все родные расстреляны немцами в дни оккупации как партизаны. Не знаю, откуда у меня взялось такое «взрослое» ре­ шение: я сказал: «Считай меня своим «батей», нигде и никому я не дам тебя в обиду...» bee они звали меня назад, в свой полк. С ними было слишком много связа­ но. Пройден тяжелый боевой путь. Поздно вечером я взлетел на своем самолете с аэродрома, и уже почти в тем* ноте прогремел над самыми крышами поселка. Будничные дни напряженной учебы снова захватили меня. Осень вступала в свои права. Когда-то приветливое море стало мрачным, суровым. Низко ползущие над холмами облака, дождь и слякоп» загоняли нас в бараки. Летчики без прежнего огонька относились к занятиям. Отпраздновали присвоение звания Героя Советского Союза Валентину Фи- гичеву. К этому отличию нас представляли вместе. Но сейчас я радовался, что героем стал мой друг. Вскоре мы с ним расстались: он уехал на учебу в Военно- Воздушную Академию. Однажды нас всех срочно вызвали к штабу. Мы услышали знакомые позыв­ ные сигналы радиостанции «Коминтерн». Все, замедляя шаг и прислушиваясь, подходили к репродуктору. Что-то очень важное передадут. — Видно, союзники второй фронт открыли в Европе, — сострил кто-то. — Ха!.. Шутник! Они еще не один месяц будут гоняться за Роммелем по пустыням Африки. — Второй фронт давно открыт. Это наш тыл. Разговор прервал голос Левитана, торжественно разносившийся по всему поселку. Все, затаив дыхание, слушали сообщение о разгроме и окружении не­ мецких армий под Сталинградом. От радости хотелось и петь, и плакать. Началось то. чего так ждали мы все лето и всю осень. — Товарищи! По случаю замечательной победы наших войск под Сталингра­ дом открываю митииг, — прервал тишину Погребной. — Кто ж елает взять слово? Потянулись вверх руки. Каждый стремился высказать свою боль за черные дни отступления и радость победы, каждый хотел скорее попасть на фронт. Надо было готовить полк к новым боям. Наш маленький поселок, как вся страна и весь мир, жил в эти дни великой