Сибирские огни, 1964, № 12

Вскоре был готов аэродром, который строили для нашего полка, и мы снова перебазировались к берегу Каспия. На осмотр небольшого рыбачьего поселка много времени не потребовалось. С кузова грузовика он был весь как на ладони. Выше бараков, окруженный де­ ревьями, был виден дом, у которого часто проходили девушки в белых халатах. Санчасть. Там лечится Комоса. Я решил сразу же навестить его. Со мной пошли Труд и Бережной. В окнах тускло мерцал свет. Покой, тишина. Проходим по темному коридорчику, еще дверь — и вдруг... Передо мной маленькая чистая комнатка, небольшой столик, на нем керосиновая лампа, и в тихом свете лам­ пы — девушка в белом. Руки положены на книжку, словно защищают ее. Глаза устремлены на меня, тоже словно обороняются от нас, как от ночных разбой­ ников. — Добрый вечер! — произнес я, остановившись как вкопанный — Здравствуйте, — ответила девушка, не отрывая рук от книжки. — Ка питам Комоса у вас лежит? — Да, — Разрешите проведать. — Почему так поздно? Теперь к зрительному впечатлению от ее образа прибавилось звучание го­ лоса. Поэты могли бы назвать чувство, с которым я смотрел на девушку, лю­ бовью с первого взгляда. А мне просто хотелось побыть рядом с этой стройной, стоявшей так близко, уже доверчиво, просто глядевшей на меня белянкой. — Он наш друг, и мы хотим его видеть сейчас же, — настаивал я — Пожалуйста, пройдите. Вторая дверь с .улицы. Только ненадолго. Труд и Бережной пошли. Я остановился в нерешительности: — Что читаете? Книга уже была закрыта, я мог прочесть ее название. — Вы, кажется, пришли проведать больного? — Я передумал. Девушка засмеялась. Улыбка изменила ее, очаровательную, суровую, заста вившую меня стоять возле, ожидать неизвестно чего. Я спрашивал еще о чем-то, вызывая на разговор, какой, обычно, бывает в подобных случаях. Нужно было пройти к Комосе, уйти отсюда, от этого стола, но что-то удер живало меня. По существу, я очень давно не слышал девичьего голоса, обращен­ ного ко мне, не испытывал на себе такого пристального взгляда, тоже, хотя^ и за­ таенно, вкрадчиво, чего-то ожидавшего от меня. А его так не хватало в моей жиз­ ни. Он так нужен был мне. Я искал его... Еще в Новосибирске, когда я учился в ФЗУ , по-мальчишески влюбился было- в девчонку. Под влиянием этого чувства я учился отлично, а на практических за­ нятиях не уступал никому в отделке деталей. Были у меня, конечно, и соперники, желавшие блеснуть перед нашей избранницей своим слесарным мастерством. Од­ нажды я отшлифовал металлическую плиту так, что она была, как стекло, глад­ кая и. как зеркало, светлая. Когда девушка увидела себя в этой плите, не могла отвести глаз. Мои соперники не пропустили невыгодного для них момента: на второй день я нашел свою плиту изуродованной глубокими царапинами. Эго бы­ ли первые царапины на сердце... Далеким и наивным казалось мне сейчас то дав­ нее, первое увлечение... — Я вижу, вас надо проводить к больному, сами вы, наверное, дороги не найдете. Пойдемте! — сказала медсестра. Когда мы уходили, я еще задержался у стола. Эх, могла бы она оставить эту комнатку с керосиновой лампой! Я готов был всю ночь бродить с ней по берегу моря, под лунным небом. Как мне уйти отсюда одному? Надо хотя бы договорить­ ся о завтрашнем вечере, о танцах. А еще лучше — взять с собой ее книгу: тогда обязательно я увижу ее еще раз. „ — «Отверженные». Давно читал. Сам недавно был отверженным. Дайте мне ее почитать. — Не могу. Книга не моя. — Скажите, когда ее вам вернуть? — спросил я, забирая со стола книгу. Итак, теперь я был не один. Со мной были ее имя и книга. Я вспоминал о ней утром, когда мы проезжали на машине через поселок. Я чувствовал на себе взгляд Марии, когда поднимался в воздух. Дни побежали торопливее, жизнь приобрела новое содержание. Возвращение в полк, взгляд девичьих глаз, искавших меня в толпе у танцплощадки, провожав­ ших меня, как мне казалось, в каждый полет, — разве все это могло не обновить мою душу! Каждый день, выполнив учебное задание в зоне, я пикировал точно на сан­ часть. Когда там, в комнатках, слышали хлестнувший по окнам гул^ мотора, я уже набирал высоту. В эти минуты, чувствовал я, Мария видит мой самолет. Три подряд исполненные восходящие «бочки» должны были передать ей, что я вижу ее.